И башмаки оборотня грохотали: да! Да! Да!

А каблучки красивых ботиночек  Китти частили: Да-да-да! Да-да-да!

Где-то впереди забрезжил свет, и Густав, ухватив Китти за руку, рванул туда. Но, как оказалось, спешил он напрасно: уже через десяток шагов коварный Хрустальный мост вынес их обоих в холл гостиницы, где в кресле сидел раздраженный Ричард.

- Где ты болтаешься, негодный паршивец, - рявкнул призрак, поднимаясь из кресла одним гибким, сильным движением. - Шляешься непонятно где с подружками?! Работать кто будет?!

Притом орал Ричард так привычно и так натурально, что Густав растерялся и беспомощно захлопал глазами, соображая, что ответить на эту гневную тираду.

- Простите, - выдавил он, наконец, вспомнив, что Ричард как будто бы мертв. - Но что значит - работать? Вы, вроде бы,  померли, а мертвецам слуги ни к чему…

- Это он и есть муж мадам Софи? - спросила Китти, ничуть не смутившись от неласкового приема. - Спохватился командовать, голубчик, когда кишки выпустили. Не желаете ли нанять червей позубастей, чтобы они скорее вас сожрали?

Но Ричард вдруг, почти не замахиваясь, влепил ей пощечину, откинувшую девочку прочь.

- Молчать, мерзавка! Я тебе покажу, как зубатиться!

Китти упала с коротким вскриком, и Густав с кулаками налетел на Ричарда, но сам пропустил плюху, и рухнул, как подкошенный, выплевывая кровь. Губы и нос его были разбиты.

- И мертвецам, - злорадно ответил Ричард, откинув со лба выбившиеся из пижонской прически волосы, - нужна прислуга. Будешь мыть у меня полы, маленькая смазливая богатая сучка.

Он, словно фокусник в цирке, вытащил из кармана длинную цепь с тяжелыми кандалами и ловко защелкнул их на лодыжке Китти. Девчонка с визгом ухватилась за металл обеими руками, но не смогла разжать металлическое кольцо на своей ноге. Ричард, глумясь, накрутил цепь на кулак и дернул ее что есть сил, да так, что Китти рухнула на спину.

- Будешь мне стряпать обеды, - захохотал Ричард, указывая на стол, на котором лежали мертвые синюшные головы, вывалив серые языки, и оторванные руки-ноги. - Да смотри, не пересоли! Пробуй похлебку почаще!

- Ее отец инквизитор! - мальчишеским ломающимся голосом проорал Густав, кое-как поднимаясь на четвереньки. Его шатало, круги шли перед глазами. Удар Ричарда оказался тяжелее, чем можно было ожидать от мертвеца.

- Ее отец мерзавец, - зашипел Ричард злобно, - забравшийся в постель моей жены! Полинялый потаскун!

- Не смей так говорить о моем папе! - заверещала Китти, злобно лягая Ричарда каблучком, но тот снова дернул цепь, и Китти снова шлепнулась на спину, пребольно стукнувшись затылком об пол.

- Я буду говорить о нем так, - с садистским удовольствием таская Китти по полу, дергая за цепь, произнес Ричард, - как пожелаю. И ты мне не помешаешь, маленькая дрянь!

- Не трогай девчонку! - яростно зарычал Густав. Кровь в его жилах закипела от злости.  Глаза его налились кровью, он зарычал, на руках, упершихся в пол, прорезались когти. Он никогда не осмелился бы перечить Ричарду, которого долгое время считал своим хозяином, но крики Китти рождали в нем зверя. В сердце его разгорелся огонь, и Густав вдруг ощутил себя настоящим инквизитором - защитником обиженных и борцом с нечистью.

- А то что? - прищурился Ричард. - Убьешь меня еще раз?

- Еще раз, - прорычал Густав, трансформируясь в волка, обрастая шерстью, - и столько, сколько будет нужно!

Он с воем набросился на Ричарда и вцепился ему зубами в плечо.

Но и Ричард оказался не так прост.

У него отросли кожистые, уродливые драные крылья, лицо сморщилось, превращаясь в противную рожу летучей зубастой мыши, а тело, напротив, стало огромным  и странным, словно собранным из частей тел разных животных, сильных и больших.

Когтями Ричард бил и трепал Густава, который, казалось, впился в него намертво, как клещ, и волчья шерсть с кровью летели в разные стороны.

- Густав! - выкрикнула Китти в ужасе, отползая от драки.

Ричард, наконец, справился с оборотнем и отшвырнул его прочь.

К барной стойке подкатилось уже тощее мальчишеское тело в изорванной окровавленной одежде. Жуткая летучая мышь, утирая окровавленную пасть, противно пищала и цокала так, что уши закладывало.

Но Густава этим было не напугать.

Он, пошатываясь, поднялся, неотрывно следя за противником. Если б Тристан сейчас видел его, он узнал бы свой взгляд, одержимый и упрямый, взгляд, который видит только цель.

Трясущейся от напряжения и боли рукой Густав под барной стойкой нащупал рогатину, ту самую, что лежала там всегда - на случай нападения разбойников, - ту самую, что он сломал в бою с демонами, и ту самую, что Хрустальный мост создал в точности с представлениями Ричарда о гостинице.

- Ты сам вложил мне в руки оружие, - шепнул Густав с ненавистью.

Его пальцы поудобнее перехватили древко, и он ринулся на Ричарда ровно в тот момент, когда Ричард бросился на него.

Выставив вперед рога своего оружия, закусив до боли губу, Густав всем своим телом бросился вперед, пробивая острыми рогами уродливое волосатое тело Ричарда-монстра. Рогатина прошила того насквозь, и Густав уперся изо всех сил ногами в пол, скребя доски башмаками, потому что Ричард, нанизанный на рогатину, рвался к Густаву, маша когтями в опасной близости от его лица.

А о Китти он позабыл; да и, верно, не боялся нападения от юной ведьмы. Что там она может, эта расфуфыренная девчонка?

А могла она многое.

Своими ножницами-перчаткой она расстригла его цепь так же легко, как нить, и подскочила на ноги. Массивный уродец-Ричард, истекая черной кровью, почти затолкал тощего, упрямо  упирающегося Густава в камин. Жар от огня уже припекал мальчишке изодранную когтями монстра спину. Под подошвами его башмаков скрипели красные угли и зола.

Китти, безжалостно прищурившись, сжав неприятно губы, выхватила свою иглу и одним взмахом пронзила сзади ляжку монстра, затем вторую, и вторым взмахом протянула волшебную, звонкую нить.

От этой мастерской подсечки Ричард упал, словно его стреножили, как дикого жеребца. А волшебная игла взлетела еще и еще раз, и Ричард, приколотый рогатиной Густава к полу, словно вилкой, забрыкался, как свежепойманный карась. Под волшебной иглой Швеи его ноги срастались в одну, да и руки приросли в к бокам, и он еле мог шевелить кистями.

Напоследок Китти ловко запеленала его в крылья, словно голубец в капустные листья, и зашила этот кокон наглухо.  И как только она наложила последний стежок, Густав вырвал из брыкающегося тела свою рогатину и отступил, переводя дух.

- Дизайнерская вещь, - хладнокровно произнесла Китти, устраивая свою иглу на месте и приглаживая аккуратно ворот своей одежды. - Вы, огромные, сильные, но тупые демоны, сильно недооцениваете  маленьких смазливых ведьм.