Я не хотела, чтобы это был конец. Я хотела переписать свою концовку.

После того как я пережила лес с Джанет и глядела на огромное черное небо, я почувствовала себя маленькой, в хорошем смысле этого слова. Как будто я могу пойти на больший риск, и, несмотря на его исход, небеса не разверзнутся. Так почему бы не попробовать еще раз? Но мне нужно было поговорить еще с кем-то.

Когда я слышу, как Сара в интервью говорит, что она страдала от страха публичных выступлений, когда впервые пробовала себя в стендап-комедии 10 лет назад в Нью-Йорке, я понимаю, что должна встретиться с ней. Неужели у нее действительно была боязнь сцены? Она одна из лучших, кого я когда-либо видела вживую. Что же изменилось? Я должна была знать.

Как говорит Сара, когда она начала заниматься комедией в Лондоне, она обнаружила, что при трех выступлениях в неделю у ее мозга не будет времени бояться каждого концерта – и это помогло ей победить страх сцены. Это, как и рождение ребенка, заставляет смотреть на вещи по-другому (младенцы, воображаемое смертное ложе и все, к чему вы обращаетесь, чтобы пережить день).

– Я все время приходила и выступала с отвратительными шутками на открытом микрофоне. Может быть, зрители просто думали, что я странная пожилая женщина, но я чувствовала себя такой задирой. Я думала: «Никто из вас, идиотов, даже не догадывается, через что мне пришлось пройти». Я ощущала себя такой героиней – будто я родила! – рассказывает Сара.

Роды не являются для меня оптимальным вариантом. Кроме того, я откладываю их еще на год из-за обещания отцу.

Я рассказываю Саре о том, как мне страшно на сцене.

– Даже у самой тупой толпы есть образ мыслей. Если они учуют твой страх, значит, ты не главная, – рассказывает Сара.

– Я вообще не главная, – говорю я.

– Но ты можешь ею стать, – отвечает она.

Сара рассказала мне, о чем узнала, когда только начинала: ты так же хорош, как и твой последний концерт.

– И ты сейчас реально в дерьмовой ситуации. Ты не можешь взглянуть на нее с другого угла. И это чувство останется с тобой, пока ты не устроишь еще одно выступление, которое пройдет нормально, – говорит Сара.

Ну вот, опять то же самое.

The Cavendish Arms – заведение для комиков в Стокуэлле, южный Лондон. Это здание, где проводится соревнование в формате открытого микрофона Comedy Virgins. Всего 20 юмористов, по пять минут каждый, соревнуются за один трофей. Здесь так много отчаяния, что им можно зарядить телефон телезвезды Кайли Дженнер на целую вечность.

Если ваше выступление длится больше шести минут, начинает играть песня Лудакриса «Move Bitch (Get Out The Way)», чтобы вы наконец ушли со сцены. Что бы ни случилось, я не вынесу такого публичного позора. Некоторые люди никогда не оправляются от такого рода страданий.

Я беру с собой Сэма. Так бы я этого не сделала, но существует еще одно правило: если хочешь выступать, ты должен привести с собой друга. И он должен остаться на весь вечер, наблюдая за другими начинающими комиками. Я не могла навязать это кому-то из моих новых подруг, так что лучше рискнуть своим браком.

Я здесь, потому что Сара права. Эдинбургский концерт – пятно на моей душе. И это мой шанс на спасение.

Меня тошнит.

Ведущий вытаскивает имена из шляпы, чтобы определить, кто идет следующим, поэтому никто не знает порядок выступлений (и поэтому комики не могут сказать своим друзьям, чтобы они просто пришли на вторую половину концерта).

После каждого выступления, если зрителям нравится комик, они кричат: «Купите ему выпить!» Это простое действие дает комику право на столь желанный трофей в конце каждого шоу.

Когда зал заполняется комиками и их заложниками, я делаю глубокий вдох. Я отказалась от шикарных оксфордских рубашек и выбрала обычную футболку и джинсы, потому что это точнее отражает, кем я являюсь на самом деле.

На сцене ведущий размахивает статуэткой перед зрителями. Она маленькая и умещается на ладони. Мне нужна эта крошечная статуэтка. Это мое личное искупление после победы в трагической «Премии сидящих допоздна», которая положила начало этой саге длиной в год. Я хочу, чтобы она была в моих грязных маленьких лапках. Я хочу поставить ее на каминную полку (если я когда-нибудь смогу позволить себе квартиру с каминной полкой), чтобы люди заходили (если они будут когда-нибудь заходить ко мне) и я говорила:

– Ах, это? Это всего лишь небольшое напоминание о том времени, когда группа незнакомцев сделала меня своей королевой.

Ведущий вытаскивает первое имя из шляпы.

– Аплодисменты, пожалуйста, поприветствуем…

По моему телу пробегают мурашки.

– ДЭНИЕЛА ГИЛБЕРТА!

Прямо перед тем как ведущий объявляет каждое имя, мне становится плохо. По ходу вечера вероятность того, что это будет мое имя, возрастает экспоненциально, но мое имя никак не вытаскивают. Это настоящая пытка. Уже 45 минут у меня гипервентиляция. Как они могут так поступать с нами?

На этот раз я в обычной футболке и джинсах – они лучше отражают меня настоящую.

Уже выступили 10 человек, а значит, осталась еще половина. Я вся разбита, волосы спутались, потому что я часто провожу по ним руками, подводка размазана, губная помада давно стерлась из-за того, что я пью воду, ведь во рту сухо. Я пытаюсь вспомнить свое выступление. Я вся вспотела. Я должна быть следующей, думаю я, когда ведущий называет еще одно имя.

Но это не я. Ведущий вытаскивает имя 12-го комика. А потом 13-го.

Какая королева сейчас правит в Англии? Может ли она убить меня?

– Аплодисменты, пожалуйста, поприветствуем…

Я настолько обессилена, что даже не узнаю собственного имени. Сэм сильно хлопает меня по ноге. ОЙ!

Я бросаюсь к сцене. По пути я пытаюсь махать руками, будто я действительно в нетерпении, хладнокровна, уверена в себе и просто веселый человек, но у меня есть силы поднять только одну руку.

Я поднимаюсь на сцену и беру микрофон у ведущего. Ну, поехали. Теперь начинается очищение души от пятен.

Вы когда-нибудь видели что-то печальнее, чем женщина, одна поющая тоненьким голоском «(Is This The Way To) Amarillo» для себя на сцене перед аудиторией, полной апатичных миллениалов в модных кроссовках?

Не видели.

Однажды в отпуске я случайно проехала по пешеходной улице в Италии. Старые итальянские дамы начали бить по машине своими сумочками, а итальянские мужчины в гневе и разочаровании дубасили по ветровому стеклу. Я продолжала кричать им:

– ДА, НО ЧТО ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я СДЕЛАЛА СЕЙЧАС? У МЕНЯ НЕТ ДРУГОГО ВЫБОРА, КРОМЕ КАК ЕХАТЬ ДАЛЬШЕ!

Сейчас похожая ситуация, но на этот раз я пою толпе из 20 с чем-то человек с каменными выражениями лиц, которые взглядом умоляют меня остановиться. Одна женщина в первом ряду даже закрывает лицо волосами, чтобы спрятаться от моих шуток.