— О-о!

— Нет, это другое…

— У-у!

— Тоже не то. Говорю тебе: просто надо поговорить с одной девушкой. Разобраться. Объяснить. Научить. Ее мать беспокоится. Говорит, что та сошлась с человеком, рядом с которым находится в постоянной опасности. Вроде бы это один из так называемых «новых русских». И у него в последнее время участились разного рода неприятности, связанные с его бизнесом. А отражается все на ней. Она его «слабое место», вот в нее и целятся. Два дня назад похитили…

— И ты, разумеется…

— Нет, ее уже вернули. Бизнесмен заплатил выкуп, и ее вернули. Сейчас с ней все в порядке, если не считать психологической травмы и постоянного ожидания опасности…

— Вернули? — удивился я. — Странно…

— Хорошо хоть вернули, могли бы и… Ты знаешь, как это обычно бывает. Вот и просила ее мать приехать, поговорить с дочерью, найти какое-то решение. Если так и дальше будет продолжаться — до дурного может дойти. У нее ведь только мать и бабка остались. Отец умер, когда она еще совсем маленькая была. Мужчины в доме нет, а ее мать просто извелась. Представляешь, каково для нее все это?.. Нужно съездить, посмотреть. Может быть, удастся найти какой-то выход.

— Хуже нет в чужие семейные дела лезть, — покачал я головой. — За них все равно никто ничего не решит.

— Ситуация сложная. Даже опасная. Ее мать очень беспокоим и, Коля. А я хочу просто разобраться…

— А как же все эти телохранители, охрана, служба безопасности? Если он действительно богат, а не «бизнесмен» «одним кооперативным ларьком…

— Зимин, — сказал иерей. — Михаил Глебович Зимин.

— Тот самый?! И это у него возникли такие проблемы? странно. Состоятельный предприниматель, владеющий | отпей торговых точек, банком, студией звукозаписи, заводом И кучей всевозможных предприятий, не может обеспечить безопасность своей девушки?.. Отправил бы ее куда-нибудь на Карибские острова — и дело с концом. С его деньгами, связями и возможностями он мог бы и роту ОМОНа нанять для ее охраны. Броневичок вместо «мерседеса» купить. Дом, надежный как форт Нокс, отстроить…

Всю жизнь под охраной ОМОНа ходить не будешь, а на каждый броневичок всегда найдется свой противотанковый комплекс «Фагот». Нет, Коля, у них тоже все не так просто. Чтобы получить что-то, нужно чем-то пожертвовать — гласит восточная мудрость. И иногда это больше, чем обычные трудности на пути к достижению цели. В данном случае — это безопасность близких. Можно максимально усилить охрану, прибрести новейшие средства защиты, нанять лучших специалистов, но даже с их помощью обеспечить свою безопасность не удастся. Я хочу своими глазами увидеть, что происходит, и, может быть, мне удастся найти ответ… А уж как они им воспользуются…

— Судя по тому, что я слышал о «новых русских»… тебе лучше вообще с ними не встречаться. Это все равно что цветы в пустыне сажать. Не приживаются — нет питательной среды.

— Не может такого быть, — уверенно возразил иерей. — В каждом человеке есть что-то хорошее. Изначально хорошее. Потом он заметает это хорошее — лживыми критериями, истинами, и взглядами, высушивает страстями, облучает пороками… Но если человек любит, эта любовь, как влага, орошает его душу, пробуждает к жизни сокрытые в глубинах зерна совести, нравственности, ответственности. Позволяет этим росткам пробиться на поверхность, расцвести… А богатство… Смотря как к нему относится. Вот если бы тебе начали платить за работу, как платят полицейским в Америке, то по нашим меркам ты был бы очень состоятельным человеком. Но работал бы ты только за деньги? Как бы ты вое принимал это богатство? Дело не в количестве, дело в отношении.

— Да-да-да! — завопил я так, что лошадь шарахнулась в сторону. — Я бы работал за деньги! Я бы относился к ним, как… как… О, как бы я к ним относился!

— Вот теперь вижу, что ты действительно становишься сами собой, — усмехнулся Разумовский. — Во всяком случае, производишь такое же впечатление, как и два года назад.

— Как я могу относиться к деньгам? С точки зрения русского человека, экономящего на всем? В милиции служат обычные люди, которые едят то же, что и большинство остальных, одеваются в то же, во что и остальные одеваются, и так же относятся к происходящим в стране «реформам», как и большинство других людей. Не могу я отрешенно воспринимать деньги. Я на них живу.

— Вот про отношение я и говорю, — сказал Разумовский. — Если у человека есть призвание и цель, идеалы и убеждения, то деньги для него все же второстепенны. Почему о человеке сразу нужно думать плохо? Ты же обижаешься, когда какой-нибудь недалекий человек считает всех сотрудников милиции взяточниками и лентяями? А почему всех состоятельных людей надо считать тупицами? Откуда в нас это? Откуда какой-то судейский взгляд на других? Кто имеет право осуждать? И откуда это обывательское чувство всезнания? Любовь к сплетням? Осуждать можно только себя. И совсем не с точки зрения: «Прощаю тебя, мой любимый. Я бы на твоем месте сделал все то же самое. Я нахожу себе оправдание». В большинстве своем с правильной точки зрения на свои поступки смотрят только перед смертью. Но ведь никто не знает, когда и где она подкараулит…

— Капитала честным образом не сделаешь, — напомнил я. — Я могу предположить, что это за девочка. Длинноногая, с кукольным личиком, большущими амбициями, может быть, работавшая манекенщицей или фотомоделью. Не знаю, как там насчет любви, а вот сделкой здесь очень попахивает. Тело в обмен на деньги.

— У тебя жена красивая, — сказал иерей, — а между тем денег у тебя нет.

— Это исключение. И как раз потому, что нет денег…

— Кажется, я начинаю догадываться, почему ты все это говоришь, — прищурился Разумовский. — Тебе хочется посмотреть на все это своими глазами.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да. Но я тебя и не приглашаю. Когда дело касалось помощи и расследовании, я просил тебя о помощи и ты помогал мне…

— Это ты помогал мне, — насупился я. — То есть ты просил меня о помощи, а потом делал вид, что помогаешь.

— Пусть будет так. Льсти себе сколько угодно, — усмехнулся вредный иерей. — Но в любом случае, в этом деле все иначе. Здесь нужна помощь иного рода, совет. Поддержка. А ты с твоим подходом к делу можешь только обидеть людей и усложнить ситуацию.

— Да у меня здравого смысла в десять раз больше, чем у тебя. И кто сказал, что совет такого человека, как я, отлично разбирающегося в разного рода проблемах, может пойти во вред? Я-то сужу с точки зрения реальной действительности, а не с религиозной и приемлемой далеко не для каждого… И не спорь. Религиозная мораль предназначена для всех, а вот жить в соответствии с ней способен далеко не каждый.

— Ты же говорил пять минут назад, что в личную жизнь других людей лезть нельзя? А давать советы — дело неблагодарное?..

— Но нас же зовут?

— Не нас, а меня.

— Что ты понимаешь в «новых русских»?! — возмутился я. Это не твоя компетенция. Твое дело — люди бедные, обиженные обманутые, ищущие спасения, кающиеся и обездоленные. А богатство — это другая сторона жизни. Здесь спасением и покаянием не пахнет.