— Но ведь все кончилось благополучно, — несколько помрачнел жизнерадостный верзила. — Отдал я им «бабки» — пусть подавятся, сволочи… Денег-то не жалко, я себе еще заработаю а вот за Ксюху я и сам перепугался…

— Если не секрет, сколько вы отдали? — полюбопытствовал я,

— Двести тысяч, — безразлично махнул он рукой. — Куда было хуже то, что эти деньги потребовали привезти в мелких бумажках. У меня все работники бегали, разменивали. Дело-то в выходные было…

— Двести тысяч… долларов?! — переспросил я. — Двести тысяч?!

— Ты пей коньяк-то, — подвинул он ко мне бутылку. — Хороший коньяк. Специально стоит… Я тут пока еще с попом поговорю. В жизни так близко не видел… Надо же — настоящий…

Я с трудом удерживал улыбку, гладя на растерявшегося Разумовского. Священник явно не знал, как себя вести: то ли одернуть не в меру разошедшегося чудака в малиновом пиджаке, то ли махнуть рукой — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы информацию исправно давало.

— Михаил Глебович, как вы думаете, что послужило причиной начатой против вас кампании? — спросил иерей. — Вы подозреваете кого-нибудь? Может быть, группу людей? Организацию? Группировку?

— Да если бы я подозревал кого-то, — нахмурился он, — то эта компания уже давно стояла бы аккуратными рядами бочек на дне Невы. В «цементных пиджаках»…

Разумовский долго кашлял, а я гулко барабанил его кулаком по спине. Бизнесмен удивленно посмотрел на нас и придвинул коньяк еще ближе:

— Да вы пейте коньяк-то… Хороший коньяк. Специально тут стоит… Может, че другое заказать? Что-то вы уж больно скукоженные сидите. Словно не в своей тарелке. Давайте, мужики, не стесняйтесь. Я тоже с вами за компанию «дрынькну»…

Он налил себе на три пальца коньяка и залпом выпил, поморщившись, словно от самогона.

— Врут все дегустаторы, — просипел он, закусывая лимоном, посыпанным сверху сахаром и кофейным порошком. — «Глоточками, глоточками…» Нет, с водкой все куда проще. Я уже все, о чем только слышал, — перепробовал. Все эти ликеры, шампанское, коньяки-арманьяки… Точно вам говорю, мужики: лучше водки, да под хорошую закуску, нет! Особенно если под шашлыки… Ну и соответственно на природе. Чтоб компания была, охота, рыбалка… Хотя лично я рыбалку не люблю. Сидишь полдня, как дурак, и ждешь, пока вот такая «блоха» тебе на крючок нацепиться изволит! Нет, по мне проще осетра в магазине купить. И комары не кусают, и червяки не расползаются, и улов куда более реалистичный и ощутимый. Я как-то раз зафрахтовал рыболовное судно. Поехали мы тогда с мужиками «по-большому» порыбачить. Ну и взяли, значит, с собой пару ящиков водки, шампанского ящиков этак…

— Михаил Глебович, а что вы в дальнейшем намерены предпринять? — спросил пришедший в себя Разумовский.

— В каком смысле? Ах, вы про это… Найду их и головы поотрываю — только и делов. Причем самолично.

— На поиск уйдет время. А пока вы их ищете?

— Отправлю Ксюху на Кипр, если вас это интересует. Пусть отдохнет, расслабится. Маленькую напугали, ей силы восстановить нужно, в себя прийти. Месяца два-три позагорает, покупается, музыку послушает, а там, гладишь, и я со своими проблемами разберусь. Я уже маме Тане это говорил… Она, конечно, боится. А что же нам делать? Разбегаться? Не хочу я ее бросать. И Ксюха от меня уходить не хочет. Здесь вариант только один: нужно этих засранцев найти и… уговорить больше не баловаться.

— Но ведь могут появиться еще «доброжелатели», — заметил я. — И еще, и еще…

— Это не я такой, это время такое, — надул щеки бизнесмен. — У людей от «бабок» голова кругом пошла. Любимое занятие — в чужом кармане деньги считать. Нет чтобы самим работать, надо обязательно отобрать там, где уже есть, и потратить, чтоб вообще нигде не было.

— Не у всех есть возможность зарабатывать, — сказал я. — Бывает так, что и мозги есть, и руки, а вот возможности нет.

— Возможностей нет… Но совесть-то есть? Или тоже нет? Почему я в чужом кармане не копаюсь? Ведь есть люди богаче меня. Куда богаче. Здесь дело не в разрыве между богатыми и бедными, а в зависти. В жадности. Людям не хватает двухсот долларов в месяц. Хочется больше. И может быть, необходимо больше, потому что при этом уровне жизни трудно прожить семьей на двести-триста долларов. Но ведь если человек работает на государство, оно должно его обеспечивать. Я же обеспечиваю тех, кто на меня работает. У меня высококлассные специалисты. И кстати, в большинстве своем они пришли ко мне из госструктур. У них превосходные мозги, у них опыт, у них такие руки, что позавидовать можно. Но они были нищие. А я хорошо им плачу. Хорошо работают — хорошо получают. Вот и вся разница между моим отношением к работникам и отношением государства. Но те, кто работает на государство, злятся на таких, как я. За что? За то, что я богат? Или за то, что я своим работникам плачу куда больше, чем государство — своим? Или за те причуды, которые я изредка себе позволяю? Так я тоже сколько лет ничего не имел. Родители мои ничего не имели. А стал работать и заработал. И я хочу увидеть в своей жизни все, что не видел, и попробовать то, что никогда не пробовал. Я хочу в Альпах с гор покататься. От пирамиды Хеопса кусочек отковырнуть. Крокодила за хвост потаскать. «Вдову Клико» попробовать. Я не хочу есть мерзопакостные продукты, которые выпускает сейчас наше производство. Это не колбаса. Это бумага. Она невкусная. Я ел настоящую колбасу и сравнивал. У нас на фабриках экономят, не докладывают, воруют или занижают норму так, что пельмени уже не пельмени, а какие-то овечьи катыши. Как можно экономить на качестве? Рынок этого не предусматривает. Я очень люблю пельмени. Но наши пельмени я покупать не стану. В них мясо синее, и тесто тянется, как жвачка. И после этого меня убеждают покупать отечественные продукты и поднимать экономику? У нас и впрямь есть очень качественные товары, рядом с которыми западным просто нечего делать. Но они дорогие. Они для тех, кто может позволить себе заботиться о своем желудке. И отдыхать я хочу не в душном городе, в собственной квартире, потому что у меня нет денег куда-нибудь выехать. Я много работаю и сильно устаю. У меня голова часто болит. Я становлюсь нервный и дерганый. И я хочу поехать туда, где мои нерпы успокоятся, где я отдохну так, что, вернувшись, смогу взяться за работу с полной самоотдачей. В рестораны я хожу? Да, хожу. Я туда друзей вожу. Девушку свою вожу. Если у тебя есть друзья, разве ты не стараешься сделать им приятное? Если у тебя нет денег, ты встречаешь их простым застольем, чаепитием… Но если они есть, неужели вы не пригласили бы своих друзей туда, где весело и красиво? Посидеть, поболтать, отдохнуть?..

— Дело в суммах, — сказал я. — Есть машина для того, чтоб на ней ездить, а есть машина за тридцать тысяч долларов… Наверное, для того, чтобы смотреть на нее.

— У меня машина за два «лимона», — обиделся бизнесмен. — Ручная сборка, индивидуальный заказ, ей даже наши совдеповские дороги — тьфу! Вездеход, а не «джип». А Ксюхе я «ягуар» подарил. Новейшая марка. «Ягуар МК-шесть»… Не слышали?! Ну, вы даете! Это же машина по варианту «МК-пять», маленький такой, заднеприводной, симпатичный. Этакая «женская радость». Только-только появился. Там пимпочки всякие — разные, блестит нее, сверкает… Но это — дело десятое. Главное — качество! Качество! А что касается суммы… Понимаете, я никогда не выброшу и кабаке все, что имею. Я, конечно, могу нахрюкаться и загудеть так, что наутро вспомнить стыдно… Но с кем хоть раз в жизни такого не бывает? Только если какой-то мужик, которого в кабак занесло, на это всю свою получку бросает, оставляя жену и детей без хлеба до конца месяца, то я никогда там и сотой части своих денег не выброшу. Я не стану экономить на своих родных для того, чтобы накопить на машину. Если я не могу ее купить — я буду работать до тех пор, пока ее покупка мне станет не накладна. Соотношение, понимаете? Я живу по средствам. Я не покупаю то, что не могу… Вот сейчас я замок в Англии приглядел, но купи его все еще не могу. Дорого. Еще как минимум год работать надо.