Скоро стала видна Катандара. Город лежал не более чем в двух сотнях километров от Хайякаты, которая находилась на полпути от столицы к Рангакоре. Основная территория империи простиралась к западу и к югу, охватывая плодородные области Чакоры.

Извилистое русло реки Яндже, серебрившееся на северо-востоке, окружала пышная растительность, выделявшаяся на фоне голых холмов на востоке и выжженных пастбищ на западе. Там, где, сбегая с круч бывшего континентального шельфа, Яндже впадала в мелкое и илистое озеро Урши, и была построена Катандара. Столица с населением в полмиллиона представляла собой впечатляющее зрелище. На протяжении веков она принадлежала, как в свое время Рим и Константинополь, Пекин и Мехико, разным цивилизациям, и каждая из них строила собственные стены и башни, дома и дворцы, так что теперь городские укрепления охватывали пеструю смесь строений, по большей части каменных. Когда-то четкие грани древних камней выкрошились от времени, серые квадратные мрачные фасады выходили на старинные узкие улочки. Только в наиболее удаленной от озера части города, на крутых склонах холма высились здания, чьи стены еще не были изъедены несущим песок ветром пустыни – твердыня новых правителей, дворцы с мраморными стенами, украшенными абстрактной мозаикой, и сверкающими медью куполами. Этот район, как и резиденции древних владык, был обнесен собственными крепостными стенами – для защиты властителей от любящих их подданных.

Благодаря сильной оптике сканера Стефа смогла показать Фолкейну нужные ориентиры с расстояния, на котором флиттер еще не был виден горожанам. Дэвид заложил крутой вираж. Рассекаемый воздух завизжал вокруг летательного аппарата, рукояти управления завибрировали в руках землянина. В последний момент он резко затормозил и с грохотом приземлился.

– Прощай, Дэвид… до новой встречи. – Раскрасневшаяся Стефа наклонилась и поцеловала Фолкейна. Юноша ощутил сладкий запах ее волос. Через секунду ее уже не было во флиттере.

Казарма, в которой размещались эршока, представляла собой огромное здание рядом с императорским дворцом. Оно выходило на вымощенную булыжником площадь, со всех сторон окруженную домами знати. Как и они, Железный Дом имел внутренний дворик и единственную дверь наружу, но в его архитектуре – крутой крыше, головах горгон на карнизах, резьбе на двери – чувствовалась ностальгия по Земле. Немногие оказавшиеся на площади икрананкцы при виде флиттера замерли, вытаращив глаза. Так же реагировала и стража у входа – огромные бородатые воины в кольчугах, позолоченных шлемах и радужно ярких плащах. Но эршока быстро пришли в себя, выхватили мечи и заорали. Стефа метнулась к соплеменникам. Отрывая флиттер от земли, Фолкейн краем глаза увидел, как ее быстро впустили внутрь.

– Ну а теперь – к грозному господину, – сказал он. – Будем надеяться, что он задаст нам свои вопросы прежде, чем прикажет открыть стрельбу.

У входа в гостевые апартаменты прозвучал гонг.

– Войдите, – откликнулся Фолкейн.

Слуга в облегающей ливрее откинул тяжелые занавеси, служившие внутренними дверями в этой бедной деревом стране, поклонился и объявил, что император желает видеть представителей Торгово-технической Лиги. Посланец был вежлив, но совсем не подобострастен; говоря об императоре, он обходился без титулов вроде «его величество», «всемогущий» или «внушающий трепет светоч». Система наследственных занятий не переросла здесь в иерархию каст, и служитель, чувствуя поддержку своего клана, был столь же горд и независим, как и любой солдат или писец.

– Мой спутник вышел на прогулку, – ответил Фолкейн. – Но, думаю, хватит и меня одного.

«Хватит для чего? – спросил он себя. – Мы прохлаждаемся здесь уже целую неделю. Хорошо бы, если бы кто-нибудь из этих посланцев, без конца снующих туда-сюда, догадался засунуть ракету в штаны Джадхади. А может быть, это удастся сделать мне, когда тот отвернется. Очень бы хотелось. Ну ладно, отправляемся».

Он вышел в соседнюю комнату, чтобы одеться для торжественного приема. Предоставленные ему апартаменты были просторны и в своем роде роскошны. Жаль только, что они не соответствовали его вкусу. Дэвиду, правда, нравились занавеси из великолепного оранжевого меха (особенно если подумать о том, сколько за них можно было бы выручить на Земле), но росписи на стенах не только были выполнены в совершенно чуждой человеку манере, но и казались его непривычному к местному освещению взгляду набором черных пятен. Голый пол был таким холодным! И ни одно из низких кресел и украшенных балдахинами лож не было удобным – ведь они предназначались для икрананкцев.

С балкона находящейся на третьем этаже комнаты открывался вид на дворцовые сады. Они напоминали старинную японскую гравюру: скалы, низкие растения с изысканно подобранными оттенками листвы. Имелась даже такая роскошь, как фонтан: его струи играли внутри стеклянной колонны, чтобы не дать испаряться драгоценной влаге. Поверх окружающей сад стены были видны только городские крыши. С запада сквозь пелену пыли пробивались зловещие красные лучи солнца. «Опять пыльная буря, – подумал Фолкейн, – несладко приходится местным крестьянам».

Провести неделю в императорском дворце было бы интересно, будь это человеческая империя, достигшая необходимого уровня декаданса. Катандара не соответствовала этим стандартам. От нечего делать Дэвид упражнялся в местном языке, читая эпическую поэму, названную скромным автором величайшей поэмой в мире. В ней было даже больше загадок, чем в Библии. Дэвид показал язык фолианту и включил рацию.

– Привет, Адзель, – сказал он на латыни, – как ты там?

– Похоже, мы направляемся в таверну, – ответил голос воданита. – По крайней мере вывеска гласит, что это «Дом изысканных наслаждений и крепких напитков».

– О боже, как жаль, что мне пришлось остаться на посту… Ну так вот: меня вызывает самая главная шишка. Скорее всего, для новой порции болтовни и проволочек, но кто знает. Так что держи радиоушки на макушке.

Насколько было известно галактическим путешественникам, этот способ связи не был известен икрананкцам и мог при случае оказаться тузом в рукаве.

Если только эршока не научили… Нет, это казалось маловероятным. Ведь их предков высадили в том, что было на них надето, почти без всяких инструментов. Водоворот местной цивилизации быстро закружил их, тут уж стало не до воспоминаний о земных достижениях. Зачем делать ружья или что-то еще, даже если бы на это нашлось время и умение, раз можно просто воспользоваться тем, что ты вдвое сильнее и выносливее местных жителей? За исключением немногих приспособлений, нужных в повседневной жизни, эршока ничего не дали здешней технологии, и их великие знания быстро стали всего лишь легендой.

– Хорошо, – ответил Адзель. – Я объясню капитану Падрику, что это всего лишь безвредная магия. Мне и так приходится его все время успокаивать: он что-то нервничает. Желаю удачи.

Фолкейн вернулся в приемную и последовал за слугой. Тот вел его по бесконечным коридорам и пандусам. Дворец гудел как улей: шаги, голоса, шуршание одежд и шелест бумаг раздавались отовсюду. Навстречу Фолкейну попадались чиновники в длинных одеяниях, закутанные в плащи с капюшонами торговцы, крестьяне в килтах, скотоводы в широкополых шляпах и в сапогах со шпорами; встретился даже купец, прибывший издалека, из жарких земель тропиков, дрожащий в своем теплом меховом балахоне. Бурный поток жизни империи омывал дворец императора – корону на лбу царственного города. Заманчивые запахи из кухни напомнили Фолкейну, что он голоден. Нужно признать, что местные кулинары были на высоте – это порадует ван Рийна, если все пойдет удачно.