Грубые ветки и острые камни впивались в мою спину, я хотела сопротивляться, выпрямиться, но сила тянула все настойчивее, и у меня не оставалось другого выбора, кроме как позволить этому случиться и молиться, чтобы все поскорее закончилось.

Я лежала на чем-то жестком, но боль в спине исчезла. Одежда была холодной и мокрой, кто-то тронул меня за плечо. Грубо.

– Очнись, очнись, очнись, проклятье… очнись.

Ресницы слиплись, изо рта у меня вырвался хрип. После нескольких попыток я наконец заставила свои глаза открыться. Надо мной склонился Уилл, а его руки лежали на моих плечах. Волосы у парня промокли, глаза были широко распахнуты.

– Уилл, – выдавила я. Я с усилием подняла руки и обвила пальцами его предплечья. Он дрожал всем телом и явно находится на грани панической атаки.

Не знаю, как ему удалось затащить меня обратно на крышу.

– Уилл, – решительнее повторила я, не дождавшись реакции на свое пробуждение. Я тянулась, держась за его руки, пока лицо не оказалось совсем близко от его. Он выглядел так, будто вот-вот потеряет самообладание.

– Эй, все в порядке, – прошептала я. Мы продолжали сидеть на крыше под дождем.

Внезапно парень застыл, выражение лица смягчилось.

– Расскажи мне! – потребовал он, притягивая меня к себе. – Расскажи мне, что случилось.

– Я… – без предупреждения слезы снова потекли у меня по щекам, – я оказалась в прошлом, я была там, когда Нийол хотел поцеловать меня в первый раз. Но… но я не допустила этого. Я отказала ему, а потом призналась Софии во всем… а она… – теперь я рыдала по-настоящему, – она не обиделась на меня. Она взяла меня за руку.

Руки Уилла оторвались от моих плеч, чтобы вытереть слезы с лица.

– Нийол? Кто, черт возьми, такой Нийол?

– Он… бывший парень Софии. Парень, который изменил ей со мной.

Узнавание вспыхнуло в его глазах, но он покачал головой.

– Ты уверена, что не просто представила это себе? – голос звучал неестественно властно, словно за него говорил кто-то другой.

Я сухо рассмеялась.

– Я была там. Наблюдала за собой… и решила не поддаваться своим чувствам. Так могло быть… так повернулась бы моя жизнь, если бы я приняла правильное решение.

Разве я не задавалась вопросом, в какой момент я могла предотвратить случившееся? Теперь у меня есть ответ.

– Это твой дар? – прошептал он. – Альтернативные реальности?

Я покачала головой.

– Я… я понятия не имею. Но это работает. Это работает, потому что теперь я знаю триггер. Мне просто нужно бояться, тогда смогу вызывать его.

Внезапно Уилл грубо обхватил мое лицо и притянул так близко к своему, что я ощущала его теплое дыхание на кончике языка.

– У тебя было видение, когда ты вылезла из окна, – прошипел он неожиданно резко. – А потом когда тебе угрожали ножом. А теперь еще одно. Но это не единственные моменты в жизни, когда ты боялась.

Я вздрогнула от его гнева.

– Ну… и что? Тогда это должен быть особенно сильный страх…

Его глаза наполнились эмоциями, которых я не могла понять.

– Страх – это не триггер, – выдохнул он с паническими нотками в голосе. – Страх – это твоя реакция на триггер. – Я с недоумением посмотрела на него, и Уилл продолжил: – Все имеет смысл, Киана, боже, все имеет свою причину. Держу пари, я так сильно реагирую на тебя не только потому, что твой единственный инвент. Я каждую секунду знаю, где именно ты находишься, ведь любая попытка применить дар может стать твоим последним поступком. – Он резко отпустил меня и прижал ладони ко лбу. – Я знаю, что ты чувствуешь, поэтому всегда готов. Я должен уметь контролировать каждое твое чувство.

– О чем ты говоришь? – выдохнула я, совершенно сбитая с толку. Я была слишком поглощена своим видением, и у меня раскалывалась голова от всех этих событий.

– Огонь и вода, – нетерпеливо воскликнул он, глядя на меня с жалостью. – Огонь, и вода, и воздух, и земля. Что произойдет, если вы останетесь под водой слишком долго? Что будет, если тебя похоронят заживо? Если ты будешь в огне? Падать слишком долго, прежде чем сможешь подняться? Почему проклятые одаренные всегда истощаются, когда практикуют свой дар? В чем крайность всех четырех стихий?

Я молча смотрела, как он продолжает неистово говорить, и внезапно все сошлось.

– Твой триггер – это не страх. А близость смерти… – Голос Уилла дрожал, и тело, казалось, не выносило этого слова, его буквально трясло.

– Но это же примерно то же самое… – медленно ответила я, пытаясь логически осмыслить услышанное, вместо того, чтобы сходить с ума. – Страх смерти есть только тогда, когда мне грозит смерть.

Грудь Уилла поднималась и опускалась так быстро, что меня охватил страх.

– Ты… ты никогда никому не должна рассказывать, понимаешь? – настаивал он. – Нерон, Арья… никто в Омилии никогда не должен узнать. Мы… мы должны предотвратить это. Я помешаю. Если они это узнают, Киа, если они хотя бы начнут догадываться… мы не можем рисковать… мы… обещай мне, – потребовал он, касаясь лбом моего лба.

Я уставилась на него, и вдруг сцена с Нийолом словно стерлась, улыбка Софии исчезла, и на мгновение мне даже стало все равно, что мы только что пережили.

Я видела перед собой только этого человека. Человека, которого я панически боялась, которого проклинала и к которому в конце концов испытывала благодарность. Не имело значения, что он делал это не по своей воле. Сейчас я видела только неподдельное беспокойство и страх за меня.

Я обхватила его лицо и наклонилась вперед, чувствуя его мокрые волосы, стекающий по ним дождь, его неповторимый аромат, а потом прижалась губами к его губам.

Как только ощутила его удивление, я отпрянула назад.

– Уилл, я… – неловко запнулась и снова замолчала.

Он тяжело сглотнул.

– Это первый раз, когда ты называешь меня по имени…

Внизу живота потянуло, а все вокруг понемногу исчезало.

Мы смотрели друг на друга до тех пор, пока холод не исчез, пока я не перестала ощущать мокрую землю под собой и что-то не изменилось в его взгляде.

Когда наши губы снова соприкоснулись, все заботы разлетелись, как взорвавшийся фейерверк, и одна-единственная мысль заняла разум: это новое, незнакомое чувство, возникшее после того, как Уилл впервые взял меня за руку, возможно, было основано на взаимности.

Так же невинно, как начался, поцелуй стремительно превратился в страстное отчаяние. Я обвила руками шею Уилла, он притянул меня к себе на колени, одной рукой зарылся в мои мокрые волосы, а другой вцепился в талию. Жар распространился по телу и я прижалась к твердому торсу. От пьянящей близости у меня кружилась голова.