— Вот гаденыш… — прохрипел декурион и, подскочив к лежащему Квинту, вонзил кинжал ему в грудь.

— Ты дурак, Виллий, — сказал незнакомец, вдруг оказавшийся прямо над ним. — Не мог даже зарезать его как следует.

Короткий блеск неведомо откуда появившегося меча был последним, что увидел декурион. Заливаясь кровью из перерезанного горла, он повалился на тело Квинта.

Человек в плаще подобрал выпавший мешочек с деньгами и быстро зашагал к башне. В это время к стене бесшумно прислонилась лестница.

Штурм продолжался уже два часа. За это время Полемий успел побывать у Северных ворот и восточной стены. Оценив обстановку, он ободрил бойцов и, вернувшись в Курию, приказал отправить подкрепления на наиболее угрожаемые участки. Таких было два. У Северных ворот шло ожесточенное сражение, было похоже, что готы намерены прорваться именно там, там атаковали их главные силы, там шли на стену отчаянные и умелые бойцы-саксы. Вторым слабым местом оказалась западная стена у Старой башни. То ли защитники там смалодушничали, то ли опыта им просто не хватало, то ли удача там была на стороне готов, а только врагу удалось закрепиться на большом участке стены, и, несмотря на все попытки, сбить их оттуда не удавалось. Полемий немедля отправил к Старой башне две сотни воинов-германцев своей собственной гвардии.

Едва они скрылись среди задымленных улиц, примчался гонец с Форума. Там находилась ставка Паония, руководившего обороной Южной стены. Местность на подступах к городу с юга была неудобной для войск, поэтому префект слегка удивился, получив сообщение, что готы усиливают натиск на Южные ворота и атакуют стену на всем протяжении. Паоний, имевший в своем распоряжении только тысячу воинов, просил прислать подкрепления, так как ему приходилось все больше растягивать людей по стене, и он боялся, что для серьезной защиты ворот у него не хватит солдат.

Полемий нахмурился, ему не нравилась эта атака. Армия Эвриха многочисленна, но не настолько, чтобы навалиться с равной силой сразу со всех сторон. Что задумали готы? Эта атака может быть отвлекающим маневром и подготовкой… К чему? Но и Паоний зря пугать не станет. Скрепя сердце префект отправил на Форум свой последний резерв — три сотни ополченцев. Теперь у него оставалось лишь около пяти десятков гвардейцев.

Выслушав донесения от пожарных команд, он собирался уже двинуться к Северным воротам, как вдруг примчался гонец от Эннодия. Вот уж кого префект совершенно не ждал. Охваченный внезапной тревогой, Полемий сам бросился ему навстречу.

— Они переправились через реку, — выдохнул посыльный, нагибаясь с коня и хватая ртом воздух. — Захвачена башня Юноны, готы все пребывают. Эннодий бросил в бой всех, кого мог, но без подкреплений мы не продержимся и четверти часа!

— Но как?! Там же…

— Измена! Их впустили на стену. Хорошо хоть кто-то из часовых сигнал подал, а то бы они уже были в городе.

— Боги!

Полемий мгновенно принял решение. Если готы прорвутся, все станет бесполезно. Уже вскакивая в седло, он бросил гонцу:

— Лети к Северным воротам. Передай мой приказ — две сотни солдат к башне Юноны.

— За мной! — крикнул он и во главе своих гвардейцев помчался к восточной стене.

Префект был близок к отчаянию. Наступил момент, когда он больше не мог контролировать ход сражения. Огненно-стальное кольцо все туже стягивалось вокруг Арелата, каждый отряд уже бился сам по себе, и теперь все зависело от мужества солдат и умения их командиров. До рассвета оставалось менее часа.

— Они уходят! Снимаются с лагеря! Растерзанный город, еще не пришедший в себя после отбитого штурма, не сразу поверил в эту радостную весть. Но к вечеру стало ясно, что большая часть армии готов действительно уходит от Арелата. Многочисленные колонны конницы и пехоты двигались на восток, в сторону Акв Секстиевых.

Стоя на стенах, солдаты и горожане ликовали.

— Что, съели?! — кричали они вслед уходящему войску. — Получили по зубам!

— Они уходят не все. Осада не кончена. Полемий, провожавший врагов взглядом с башни у Северных врат, посмотрел на старого центуриона с мрачным лицом.

— Арелат устоял, Деций, — сказал он. — И во многом благодаря тебе. Ты удержал Северные ворота. Так пусть горожане радуются!

— Моя заслуга не велика. Благодарить надо тех, кто сражался… И остался лежать под стеной. Гримон и его парни — без них мы не свалили бы эту башню. Все они там. И мой сын, Камилл… Все повторяется. Молодые гибнут, а я, старик, все живу.

— Я понимаю тебя. Вчера я тоже потерял сына. Эннодий остался у башни Юноны.

— Это великое горе. Но у тебя есть еще сыновья. У меня же… Раньше у меня что-то всегда оставалось — теперь нет ничего. И больше уже не будет.

— Я знаю, ты из последних легионеров, — сказал Полемий, медленно подбирая слова. — Из тех, что стояли на Каталунских полях. Я был тогда еще молод, и я не солдат, а политик, но я помню, как вы уходили с Аэцием защищать нас от гуннов. И мне кажется, я понимаю вас. У тебя остался… Рим!

Деций молча склонил голову, в его глазах стояли слезы.

Когда центурион, не глядя ни на кого, спустился с башни, префект обратился к Паонию.

— Известно уже, сколько мы потеряли?

— Больше пяти тысяч убитых, да еще раненые. Это только солдаты, горожан еще никто не считал. Скажи мне, Полемий, к чему это все? Мы отбили один штурм, но что дальше? Что будет с Арелатом? Нет ни одной семьи, где не оплакивали бы сегодня мужа, сына или брата. Ради чего это все? Центурион был прав, осада продолжается. Хоть они и уходят куда-то, под городом остается достаточно войск, мы же после вчерашнего не можем и думать о вылазке. Странно, что они снова не пошли на стены. Второго штурма мы бы не выдержали.

— Ты так полагаешь? После того, что случилось, я верю в наших людей. Мы отбили бы и второй штурм. Да, мы потеряли пять тысяч, а сколько готов осталось на поле? Эврих рассчитывал на измену, но мы выстояли. Он не может класть людей в новых атаках. Ты знаешь, почему. И понятно, куда он уходит. Судьба Галлии решится не здесь. Легионы Красса уже на подходе.

— Не очень-то я в них верю.

— Да? Так куда же, по-твоему, двинулся Эврих? Если бы не римская армия, он остался бы здесь и добил нас. Впрочем, тогда я не стал бы оборонять город. Мы с тобой много спорили, но ты ведь знаешь, я не безрассудный юнец. Я уверен, что Арелат устоит, а Эврих будет разбит. Только поэтому я начал эту войну. И мы уже внесли в нее свой вклад. Немалый, как мне кажется.

— Хорошо, пусть так. Я понимаю, раз Сенат проголосовал за войну — все разногласия должны быть отброшены. Мое мнение ничего не значит, я готов служить общему делу и вчера доказал это, обороняя Южную стену. Но что мы будем делать дальше? Сидеть в осаде и ждать, пока нас освободят римские легионы?

Полемий тяжело вздохнул.

— Ничего другого нам не остается. Снять осаду своими силами мы не можем. И продержаться будет не просто. Слышишь, как радуются люди? Они думают, что победили, но это не так. Тебе я скажу то, чего пока еще не знает никто. Вчера ночью в город пробрался посыльный от… нет, имени я не открою даже тебе, скажу только, что у меня есть свой человек в лагере Эвриха.