Я никогда не узнаю, каково это — быть немощной, чувствовать, как постепенно организм дает сбой, а тело разрушается. Программа старения у вампиров остановлена. Но если бы мне было суждено стариться, я бы хотела быть такой, как бабушка: подтянутой, ухоженной, нарядно одетой соответственно своему возрасту.

Я вспомнила про подарок для бабушки и потянулась к чемодану. Наверху лежала шляпка из Нью-Йорка. В последний вечер мне все-таки удалось пробежаться по Пятой авеню и купить несколько обновок себе, маме и бабуле.

— Жанночка, вы меня избалуете! — зарделась бабушка, примеряя шляпку перед зеркалом. — Аристарх мне привез подарки по возвращении из Парижа. И вот очередная красота! Спасибо, моя родная. Кстати, как там Леночка?

Я окаменела от этого вопроса, не сразу сообразив, что бабуля имеет в виду мою собственную ложь. Чтобы как-то объяснить ей свое затянувшееся путешествие без Аристарха, я соврала, что встретила в Париже Лену Громову и осталась у нее погостить. Лена уже давно была мертва, а я, позванивая бабушке из Праги, а потом из Нью-Йорка, продолжала лгать, что мы с Ленкой замечательно проводим время, гуляем по Парижу, ездим по окрестностям или колесим по замкам Луары. К счастью, во время своей давнишней командировки в Париж бабуля не выезжала за пределы города и не смогла бы уличить меня во лжи, если бы решила расспрашивать о замках.

— Хорошо, — стараясь не выдать своих чувств, бодро соврала я. — Она стала настоящей парижанкой и не собирается возвращаться в Москву.

— Как я ее понимаю, — порывисто отозвалась бабуля. — Если бы у меня в свое время была возможность остаться в Париже, я бы не раздумывала ни минуты.

Глаза Аристарха почернели от горя. Невозможно представить, как ему, должно быть, сейчас больно видеть свою постаревшую возлюбленную и слышать ее сожаление о прошлом.

— А я ведь тут Сашеньку на днях видела, — оживилась бабушка. — Ходили с Клавдией в Театр Маяковского на «Мертвые души», такой спектакль замечательный был, такие актеры! Игоря Костолевского не узнать в роли Плюшкина — какое перевоплощение! Александр Лазарев-старший превосходен в роли Ноздрева, а Светлана Немоляева очаровательна в роли Просто приятной дамы. До чего хороша! Ведь всего на год меня моложе, а все так же блистает, как и в молодости.

— Бабуль, — перебила я. Театр — бабушкина слабость, не меньшая, чем шляпки. О спектаклях, на которых она побывала, она может говорить часами, рассуждая и об игре актеров, и о режиссерской работе, и о фантазии костюмеров. — А с Сашей-то что?

— Ах да, Сашенька, — спохватилась бабушка. — Мы после спектакля через Тверской бульвар возвращались и встретили там Сашеньку с молодым человеком. Я уж к ним не стала подходить да смущать. Они были так увлечены друг другом, одно слово — голубки. Молодой человек видный такой, высокий, плечистый. Вылитый викинг.

Я мысленно заскрежетала зубами: в том, что позднее свидание было у Саши с Ирвингом, не было никаких сомнений.

— А Сашенька счастливая была, — растроганно продолжала бабушка, не ведая о моих терзаниях, — такая красивая. Она и так-то девочка симпатичная, а тут еще больше расцвела.

Я похолодела от внезапного подозрения. Что, если изменения в Сашкиной внешности связаны с тем, что за время моего отсутствия она уже успела стать вампиром?

— Бабулечка, поставь, пожалуйста, чайку, — ласково попросила я.

Бабушка понимающе улыбнулась и оставила нас наедине. Я подскочила к Аристарху и прошипела:

— Что с Сашей? Ирвинг ее обратил?

— Да не переживай ты так. Нет.

Я вздохнула с облегчением.

— Пока, — добавил после паузы Аристарх.

— Что значит пока?! — Я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться на крик.

— Ирвинг подал заявку на вступление Александры в Клуб, — неохотно признался он.

— И когда ты собирался сказать мне об этом? — обозлилась я. — Этому не бывать!

— Жанна, — Аристарх неожиданно жестко перебил меня, — тебе не кажется, что это дело Александры и Ирвинга?

— Черта с два! Я не позволю своей лучшей подруге стать вампиром.

Не стану я сидеть сложа руки и делать вид, что моя хата в Мытищах — я ничего не вижу! Я знаю Сашку пять лет, и все это время она мечтала о нормальной семье — любящем муже, красивых детях, уютном доме, солнечной даче в Подмосковье и летних отпусках в Турции. Всего этого Ирвинг ей дать не мог. А когда пройдет эта болезненная любовь, которая ослепила Сашу, что ей останется? Ни семьи, ни детей. Она даже о своих постаревших родителях заботиться не сможет, потому что через десять лет ей придется покинуть страну. Я совершенно не представляла Сашу вампиром. Уж кто-то, а моя подруга для такой жизни точно не создана.

— Ты не можешь ничем помешать. Это ее выбор. Старейшины подписали согласие. По нашим законам Гончим один раз в жизни разрешено воспользоваться правом на инициацию человека. В этом случае достаточно одобрения старейшин и согласия самого человека. Голосования остальных вампиров не нужно.

— Вы подписали заявку? — требовательно спросила я.

— Да, подписали. На той неделе.

Я заскрипела зубами и уточнила:

— Но инициации еще не было?

— Нет, насколько мне известно.

— Что для этого нужно?

— Только согласие Александры.

— И кто ее должен инициировать — старейшины или Ирвинг? — продолжила допрос я.

— Мы подписали заявку с разрешением провести инициацию самому Ирвингу, — поведал Аристарх. — У него хорошая характеристика, — добавил он, словно оправдываясь передо мной. — Он спокоен, не склонен к жестокости, и влияние его крови не поставит новичка под угрозу.

— Ну спасибо, — процедила я сквозь зубы, — утешил.

— Жанна… — Аристарх попытался обнять меня за плечи, но я в гневе оттолкнула его.

— Уходи! Ничего даже слушать не хочу!

Мы обернулись одновременно, почувствовав появление бабули. Она смущенно стояла в дверях, посчитав, что стала свидетельницей нашей ссоры. Милые бранятся — щепки летят, картина маслом.

— Там чай готов, — миролюбиво молвила она.

— Аристарх уже уходит, — отрывисто сказала я.

— Да, мне уже пора.

Аристарх быстро вышел в коридор, а я осталась в комнате. Бабушка его проводит. А мне нужно остыть…

— Жанна, — робко позвала бабуля, — я, наверное, тоже пойду?

Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться одной. А еще позвонить Вацлаву и рассказать о своей проблеме. Пусть он поговорит с Ирвингом, пусть запретит ему ломать жизнь Сашке! Но бабушка здесь ни при чем. Пусть считает, что мы просто поссорились с Аристархом. Я выдавила улыбку и шагнула к ней:

— Останься. Идем попьем чаю.

Больше всего я боялась, что бабуля опять начнет расспрашивать меня про Лену и мне придется врать, что она жива и здорова. Но, к счастью, бабушку куда больше заинтересовал мой рассказ о самом Париже, который она помнила по путешествию пятидесятилетней давности.