– Я хочу убедиться, что мы вместе по правильным причинам, а не потому, что я жадная, чистокровная ищейка, и не потому, что я единственный ранговый вампир, с которым ты когда-либо был близок, и я пробудил тебя. Откуда нам знать, что то же самое не произошло бы с другим ранговым вампиром, если бы он нашел тебя первым?

– Потому что он не нашел меня. – Джэ, наконец, смотрит на меня. – Ты нашел.

– Я не думаю, что мы должны ввязываться в это. Все развивалось так быстро… Я думаю, нам следует ненадолго расстаться и подумать обо всем, что произошло. Надеюсь, что ты понимаешь меня.

– А у меня есть выбор? – Джэ хмурится, все еще наблюдая за мной. – Мне кажется, это надумано.

– Что?

– Ты не хочешь меня из-за того, кто я есть, поэтому это твой способ легко отпустить меня, постепенно дистанцироваться. Ты говоришь мне, что мои чувства к тебе потенциально искусственны, но это не так. Ты мне нравишься не потому, что ты первый вампир, обративший на меня внимание, и не потому, что ты в хорошей форме. Есть масса других причин. Возможно, это моя первая ночь в качестве вампира, но я не вчера родился. Я знаю, кто я и что чувствую. Я не запутался. Это все чушь.

Я в шоке смотрю на него и моргаю. Этот мужчина всегда удивляет меня.

– Я не готов к тебе, Джэ. Еще нет. Не сейчас.

– А когда будешь?

– Не знаю, – честно говорю я. – Я не могу назвать тебе сроки… Ты требуешь, чтобы я это сделал? Это ультиматум?

– Нет, Джун. Господи. Я просто… – Он качает головой и встает с дивана. Теперь он ходит взад-вперед, запустив руки в свои густые волосы. – Я не «требую» от тебя. Я бы никогда не стал. Не знаю, как это делать, ясно? Быть чистокровным вампиром. Чувствую, будто я не могу быть собой, потому что знаю, как ты относишься ко мне сейчас, к этой новой версии, которой я должен быть. Это несправедливо, бредово. Если бы я знал, что ты будешь таким, я бы ни за что не пошел на это. Я бы просто попытался остаться таким, каким был!

Я скрещиваю руки на груди и сижу на диване, внимательно наблюдая за ним.

– Так… ты стал вампиром ради меня, Джэ? Ты винишь меня за это?

Джэ делает паузу. Сначала он смотрит на меня с недоверием. Затем он отводит взгляд и снова проводит ладонью по волосам. Он выглядит так, будто ему больно.

– Черт. Нет. Я не это имел в виду… я…

Он наваливается на мой деревянный журнальный столик. Руки на голове, спина сгорблена.

– Черт возьми.

– Ты все еще не осознаешь ситуацию, и это меня нервирует, Джэ. У тебя было два варианта – пробудиться или умереть молодым. Принять свою природу или позволить ей медленно поглотить тебя. Ты всегда был вампиром. Независимо от того, пробудил я тебя или нет, ты был одним из нас, просто ты этого не знал. Ты до сих пор этого не понимаешь. Это не доходит до тебя, и ты возлагаешь все свои вампирские надежды на меня.

Он молчит, согнувшись, локти на коленях. Я беру свое пиво и делаю глоток, прежде чем сказать:

– Знаешь, чего я не хочу? Чтобы мы связались, а потом в аристократии случилось какое-то странное дерьмо, потому что это неизбежно, и испортило твой день. Потом ты придешь домой и скажешь: «Если бы я не позволил этому гребаному Джуничи пробудить меня, мне бы не пришлось заниматься этой хренью».

Джэ выпрямляется, нахмурившись, и поворачивается ко мне.

– Я бы так не сказал.

– Ты, по сути, только что это сделал.

– Я прошу прощения.

Поднеся бутылку к губам, я запрокидываю голову и выпиваю остатки жидкости.

Мы сидим в долгом молчании. В конце концов появляется Лулу, прокрадывается мимо меня и запрыгивает на стол, толкая головой Джэ в поясницу. Предательница. Она принимает его сторону. Или, может быть, она утешает его, когда я отказываюсь.

Он поворачивается, поглаживая ее макушку ладонью. Она трется о него носом, осыпая его лаской.

– Что теперь? – спрашивает Джэ, сосредотачивая взгляд на Лулу и поглаживая ее по спине. – Я должен спать с аристократией и попробовать кровь каждого на своем пути самопознания?

– Вообще, аристократия не одобряет распутства. Но ты чистокровный, так что технически ты можешь делать все, что захочешь… может быть, не в этой конкретной аристократии? Не думаю, что Харука и Нино это оценят. Но они довольно спокойно относятся к этому.

– Ты действительно хочешь, чтобы я это делал, Джун?

– Дело не в том, чего я хочу. Дело в том, чтобы ты принял себя таким, какой ты теперь есть. Какой бы путь ты ни выбрал, чтобы достичь этого. Опять же, на твой выбор. Я не скажу тебе не делать этого.

Я знаю, чего он хочет от меня. Я не хочу, чтобы он спал и питался от всего, что движется, но я не скажу этого. Это его путь. Его решение, и я считаю, оно необходимо.

– Но я бы хотел, чтобы мы оставались близки, – говорю я. – Я не «дистанцируюсь» от тебя, как ты сказал, и не хочу, чтобы мы стали чужими. Было бы здорово знать, чем ты занимаешься… как ты. Я не хочу, чтобы ты злился на меня. Мне просто нужно время.

– Я… я понимаю, – говорит он. – Я тебя услышал… – Теперь Лулу буквально лежит на нем, вытянув ноги. Dios mío. Она резко садится, когда Джэ медленно встает из-за стола. Он вздыхает. – Тогда я пойду соберу свои вещи.

Я удивленно выпрямляюсь.

– Что? Я не выгоняю тебя, Джэ. Тебе не нужно уходить. Ты можешь не торопиться, и тебе, вероятно, нужно снова покормиться.

Он трясет головой.

– Нет… я что-нибудь придумаю. Я уеду сегодня вечером. Так будет лучше всего, я думаю. – Он пытается обойти стол с противоположной стороны, избегая меня. Я встаю и быстрым движением преграждаю ему путь. Я кладу руки ему на плечи и смотрю ему в лицо.

– Мы прояснили, у нас не «все кончено», или что ты там, черт возьми, продолжаешь твердить? Дело не в этом. Ты правда понимаешь? Это просто время, чтобы подумать и поработать над собой. Перенастроиться.

– Я понимаю, – отвечает он, избегая моего взгляда.

В этот момент и в этот единственный день, когда я решительно не потакал Джэ (после нескольких недель, в течение которых я это делал), я беру кончиками пальцев его подбородок, чтобы он посмотрел на меня. Наклоняюсь и утыкаюсь в него носом, медленно подчиняясь сильному притяжению, которое я ощущал к нему весь проклятый день. Сопротивление было изнурительным, и даже эта небольшая уступка ослабляет напряжение в моем позвоночнике.

Я наклоняю голову и прижимаюсь к его