Посетительница протянула руку. Мейсон пожал ее, после чего указал на кресло.

Мисс Стенли позвонила накануне и сообщила Мейсону, что вылетает в Орегон, чтобы поговорить с ним. Когда он поинтересовался темой предстоящей беседы, она дала резкий ответ:

— Я думаю, вы догадываетесь, о чем пойдет речь. Предлагаю вам поговорить со мной раньше, чем у вас появится моя мать.

Дочь мисс Стенли надела очки, изящные, в черепаховой оправе, придававшие ей ученый вид. Затем, щелкнув замками, открыла портфель.

— У меня тут факсы документов, которые вы отправили моей матери. Бланки программы примирения. — Она вытащила папку и поставила портфель на пол. — Почему вы отправили их ей, мистер Мейсон?

— Потому что она меня об этом попросила.

Мисс Стенли постучала ноготками по папке с бумагами. Мейсон заметил, что ногти коротко подстрижены и покрыты бледно-розовым лаком. Ничего яркого или вызывающего.

— Когда?

— Две с половиной недели тому назад. — Мейсон откинулся на спинку кресла и сплел пальцы. Перехватив взгляд женщины, развел ладони в стороны. — Она позвонила после того, как ей стало известно о смертном приговоре. Сказала, что хочет увидеться с Роббином. Я ответил ей, что это противоречит правилам. Правила не позволяют жертвам преступления видеться с заключенными.

— Но ведь это не совсем так, верно? То есть я хочу сказать, что у вас есть эта программа. — Блисс постучала по папке.

— Да, у нас есть такая программа. Она спросила меня, и я ответил ей. Программа используется недостаточно широко, занимает много времени и довольно трудоемка. Она предполагает массу всевозможных обязательств.

— И все же вы отправили моей матери все соответствующие документы.

— Они перед вами.

Блисс смерила Мейсона быстрым взглядом:

— Зачем же было посылать ей эти бумаги, если у нее нет возможности встретиться с ним?

— Как я уже вам сказал, я выполнил ее просьбу.

Мисс Стенли склонила голову к плечу:

— Вы не производите впечатления человека, который откликается на любую просьбу.

— Если меня хорошо просят, то я откликаюсь. Ваша мать проявила любезность.

Глаза Блисс сузились.

— Послушайте, мистер Мейсон. Я не знаю, какую игру вы тут затеваете. Моя мать едет через всю страну, чтобы увидеть Дэниэла Роббина. Я хочу лишь знать, собираетесь ли вы позволить ей эту встречу.

— Вы думаете, что следует?

Блисс поджала губы. Мейсон заметил, как ее зеленые глаза скользнули по внутреннему убранству его кабинета: книжным полкам, аккуратным стопкам канцелярских скоросшивателей, стакану с карандашами, настольной лампе. Наконец взгляд посетительницы остановился на фотографии, на которой была изображена его дочь.

— Я не знала, что моя мать переписывается с мистером Роббином. Это стало мне известно лишь неделю назад. — Она снова посмотрела на него, и он заметил, что радужка глаз у нее испещрена золотисто-черными крапинками. Как какой-нибудь драгоценный камень. — Моя мать очень тяжело восприняла смерть моего брата. Очень тяжело, я сама, будучи прокурором, всякое повидала…

— Постойте. Так вы прокурор?

Мейсон заметил, что она слегка вздрогнула.

— Да.

— Занимаетесь делами, за которые назначается смертная казнь?

— Именно.

— А где вы живете?

— В Техасе, — ответила она таким тоном, как будто побуждала к дальнейшим расспросам.

Мейсон присвистнул и покачал головой:

— Неслабый выбор профессии. То есть, я хочу сказать, на ваш выбор повлияло то, что случилось с вашей семьей?

Мисс Стенли сняла очки, и Мейсон увидел золотистые крапинки на зеленых глазах.

— Разве мы всегда поступаем в прямой зависимости от нашего опыта, мистер Мейсон? Я предпочитаю сажать убийц за решетку, вы предпочитаете их охранять. Даже казнить. Всегда есть определенные причины для наших поступков, мистер Мейсон. Уверена, что у вас есть своя собственная история.

Мейсон вновь соединил кончики пальцев:

— Вы достойно парировали мой выпад.

— Я здесь не для того, чтобы вступать с вами в словесные поединки. Я хочу лишь знать, разрешат моей матери встретиться с Роббином или нет.

— Не думаю, что это была бы хорошая затея.

— Я вас спросила не об этом.

— Хорошо, тогда скажу так. Я не уверен, что мое начальство, не говоря уже о губернаторе, отнесется к ней одобрительно. Дата назначена как раз накануне выборов, так что вы сами понимаете, как к этому отнесутся.

— Я не нуждаюсь в лекциях на темы гражданственности, мистер Мейсон. И еще я ни о чем не прошу. Я просто хочу знать, разрешат ли моей матери встретиться с человеком, убившим моего брата.

Мейсон заметил на шее мисс Стенли тонкую золотую цепочку.

— Для того чтобы пропустить в тюрьму человека вроде вашей матери, требуется проделать огромную работу. Нужно немало побегать по инстанциям, однако пока что особых усилий для этого не предпринималось. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я могу заверить вас, что вам не стоит беспокоиться. До казни она не сможет увидеться с ним.

Блисс положила руку на стол и пристально посмотрела на собеседника:

— Вообще-то, мистер Мейсон, я приехала сюда, чтобы попросить вас разрешить это свидание.

Ее слова привели его в легкое замешательство. Что это такое? Изощренный прокурорский юмор? Но нет, не похоже, на ее лице нет и тени улыбки.

— Понятно, прошу меня извинить. Насколько мне известно, это ее решение не поддержал никто из вашей семьи.

— Вы правы. Никто. Но так было до этого. А сейчас такая поддержка у нее есть.

— Понятно. — Мейсон в задумчивости прикусил губу. — Это меняет дело. По крайней мере, это уже хорошо.

— Ничего хорошего в этом нет. Ровным счетом ничего.

— То же самое сказала и ваша мать.

Ноздри юной женщины затрепетали.

— Вы сказали, что она уже едет сюда?

— Она выехала на прошлой неделе. Отец узнал о ее переписке, у них состоялся разговор, и она выехала сюда. Она будет здесь, предположительно, сегодня вечером.

— Одна?

— Да.

— Хотите остановить ее?

Хорошенькая женщина в элегантном костюме бросила на него взгляд, полный одновременно отчаяния, боли и гнева.

— Я уже сказала вам, что мне лишь недавно стало известно о письмах. Отец позвонил мне сразу после того, как она уехала.

Блисс Стенли прикоснулась левой рукой к виску. Мейсон заметил, что на пальце у нее нет обручального кольца.