– Миль десять или одиннадцать.

– Ну вот, глупыш. Завтра после торгов отвезешь меня на вокзал в Суиндоне. Билеты оттуда стоят дешевле, и твоя матушка только обрадуется, что я так быстро приехала. Вдобавок у нее будет время проверить, все ли в порядке с вечерним платьем, она ведь его давно не надевала.

– Значит, мне придется провести в одиночестве целых две ночи!

– Пригласи Дейрдру. Она обрадуется.

– Она, может, и обрадуется, а вот я – нет.

– Что ж, сегодняшняя ночь не должна пройти впустую. Но сначала ужин. Я сейчас все подам. Ты говорил, что у нас есть кьянти, милый? Налей мне бокал, пожалуйста. Да, прямо сейчас.

Торги подтвердили мои худшие опасения. Керамика и фарфор продавались по головокружительным ценам, так что с каждым предметом Джо бормотал: «Вот же черт!» – а у меня от раздражения и злости на висках лихорадочно бились жилки. Заявки на вустерский чайный сервиз перевалили за тысячу шестьсот фунтов стерлингов – максимум, который я мог себе позволить, – и он достался бородатому толстяку-французу за две тысячи. Сов купили за двенадцать с половиной тысяч, хотя с помощью Джо мне удалось приобрести сокола за тысячу фунтов. Пара фарфоровых попрошаек с клеймом «красный якорь» обошлись кому-то в тысячу двести фунтов стерлингов, а за парочку в маскарадных костюмах из Ранела-Гарденс предложили полторы тысячи. Нам с Джо все-таки удалось заполучить пастуха и пастушку за полторы тысячи фунтов, но мы не смогли даже подступиться к десертному сервизу фабрики Майлза Мейсона: после бурного, но непродолжительного соревнования между французом и закупщиком фирмы «Уильямс» окончательная цена сервиза составила две тысячи двести фунтов стерлингов.

– Ну, за такие деньги о прибыли можно забыть, – проворчал Джо. – Разве что придержат его пару лет, а то и больше. Наверное, так и сделают, мерзавцы.

Мы все-таки прикупили кое-что по мелочи: фарфоровую посуду с синим, так называемым «ивовым» узором, стаффордширские статуэтки и прочее, хотя даже за них пришлось побороться. Вдобавок я купил еще одну фигурку адмирала Нельсона, просто так, чтобы славный герой Трафальгарской битвы не достался иностранцам. Ближе к обеду Джо, с видом полководца, проигравшего решающее сражение, достал из кармана плоскую фляжку со скотчем, отхлебнул и, не вытирая горлышка, передал мне.

– Хм, nil illegitimi carborundum[111], старина. Ну что, а теперь по стейку – с кровью, конечно, – и по паре пинт? Миссис Десленд, как вы на это смотрите?

– Нет, спасибо. Вы с Аланом идите, – улыбнувшись, твердо заявила Карин. – Я останусь на распродажу.

– Карин, – с опаской начал я, – а зачем тебе это? Ты хочешь что-то купить?

– Vielleicht.

– Очень тебя прошу, только не траться сверх меры. Мы не можем позволить себе лишних расходов.

Как только я это произнес, мне стало очень стыдно. Карин нельзя было упрекнуть в чрезмерных тратах, – напротив, это я не знал меры, покупая ей подарки. А теперь я отказываю ей в совершеннейшем пустяке – в стеклянном снежном шаре, в вазочке бенарской бронзы, в сувенирной кружке с надписью «На память о Веймуте»…

– Карин, любимая, прости меня, пожалуйста. И вообще, забудь, что я это сказал. Развлекайся в свое удовольствие. А я принесу тебе бутербродов.

– Если бутерброды будут с ветчиной, то положи побольше горчицы.

Мы вернулись в шатер спустя полтора часа. Теперь на торгах царило совершенно иное настроение. Иностранцев не осталось, а пожилой аукционист уступил место коллеге помоложе, который беспрестанно балагурил, подбадривая покупателей. Публики оставалось не много, люди заметно расслабились. Судя по всему, это были местные жители, хорошо знакомые друг с другом: дамы в твидовых костюмах (а одна даже со спаниелем на поводке), лавочники, мелкие чиновники, группа студентов, какой-то господин с военной выправкой и с парой мушек для ловли форели за лентой шляпы, медсестра в темно-синей форменной одежде и дородная почтенная особа, очевидно кухарка. Аукционист осыпал присутствующих шутками и дождем комплиментов.

– Ну, кто даст больше за этот великолепный трехзвонный гонг? Он ведь в полном порядке, Сирил, не так ли? – осведомился он у крепыша в кепке и зеленом фартуке, демонстрирующего предметы торга.

– Ага, – ответил Сирил и, ухватив колотушку, профессионально выстучал сигнал «Собирайся на обед», под всеобщий смех и аплодисменты.

– Продано майору Бренту за пять фунтов! – бодро объявил аукционист и тут же принялся расхваливать чучела двух зеленых попугаев под стеклянным колпаком.

Карин, с раскрытым каталогом в руках, прислонилась к подпорке в дальнем конце шатра, не проявляя никакого интереса к торгам. Мне стало интересно, что она хочет купить. А может быть, она уже что-нибудь приобрела? Но что?

Вставленный в рамку образец узоров вышивки – «Гарриет Снеллинг, 10 лет, своими руками, 1855» – продали за восемнадцать фунтов. Две чаши для пунша (обе с заклепками), с севера Англии, купили за восемь фунтов. На продажу выставили набор черных деревянных слоников, но Карин не обратила на них ни малейшего внимания. Я догадался, что у нее есть какая-то определенная цель, и сгорал от любопытства.

Минут через десять аукционист перешел к кухонной утвари. Огромный деревянный каток для белья («Вот он, уважаемые дамы, красуется в углу. Сирил вынес бы его вперед, да, боюсь, надорвался, демонстрируя вам чучело медведя») так и не нашел своего покупателя, зато громадная чугунная сковорода и шесть поварешек достались мужеподобной особе рядом со мной.

– Продано миссис Росситер за три фунта! – воскликнул аукционист.

Вещи, быстро сменяя друг друга, уходили с торгов за сущие гроши: стеклянные банки для варенья, глиняные чайники, тяжелые кухонные весы без грузиков, собачья подстилка, сосуды для вычесанных волос и прочие мелкие принадлежности викторианского туалетного столика, метлы, швабры и так далее. Миссис Росситер, явно предпочитая кухонную утварь, вскорости приобрела стопку белых фаянсовых тарелок, две формы для пудинга, набор ножей для разделки мяса, хлебную доску с ножом и два уродливых стула. Массивный кухонный стол обошелся ей в пятьдесят фунтов.

– Настоящее дерево, век простоит, – заявила она своей спутнице, – не то что эта новомодная фанерная рухлядь.

– Совершенно верно, миссис Росситер, – согласилась та. – Ваша правда.

Я решил, что они держат закусочную.

– Лот триста, – объявил аукционист. – Ну что, мы прошли ровно полпути. Что тут у нас? Пять кастрюль, все с крышками, внутри – всякие полезные мелочи, то есть две керамические безделушки, соковыжималка для цитрусовых и деревянная шкатулка для ниток. Прелестные кастрюльки. Всего за пять фунтов! Есть желающие?

– Четыре фунта, – сказала миссис Росситер тоном, не терпящим возражений.

Карин внезапно оживилась: