class="p1">Огонь внезапно застыл во времени. А потом пошел в обратном порядке, словно в перемотке. Через мгновение весь всосался обратно в мой проводник. Опаленные, почерневшие стены, которые я видел лишь мгновение, пока заклинание еще горело, вмиг исчезли во тьме.

Я развернулся, и под ногами снова хрустнуло. Направив фонарь, я увидел, что тут валяются жуки, точно такие, как те, из которых состоял этот Годрик. Иссушенные от температуры, это они хрустели под подошвами, когда мы шли по туннелю.

— Что ж ты была за тварь? — я брезгливо вытер обувь о землю и последовал за Мирой.

К двум часам ночи мы наконец, добрались до выхода из туннеля. Железные скобы лестницы, вмонтированные в стену, вели далеко вверх по узкому каменному колодцу.

Я снова пустил Миру первой. Она с трудом карабкалась. Я же, страховал ее, поднимаясь следом. Наблюдал за тем, как ноги девушки тряслись в коленях, как неуверенно дрожали ее плечи. Было видно, что драконица все еще отходит от произошедшего в туннеле.

— А чего ж ты не сказала, — проговорил я, — что у тебя клаустрофобия?

— Клаустро что? — она остановилась и посмотрела вниз, на меня.

— Понятно. Ничего, — хмыкнул я, — Лезь, Мира. Ты знаешь, куда нам дальше?

— Помню, — она продолжила подъем, — путь к темницам, что располагаются в подвале. Там недалеко. Ночью охраны в замке почти не будет. Только на верхних этажах. Нижние почти всегда пусты. Иногда, конечно стража стоит и внизу, у темницы. Если там кто-то есть. Хозяин замка считает что никто не сунется к нему домой. В Предлесье Синицын очень силен…

— Ну вот и проверим. В прошлую нашу встречу он проявил себя так себе.

— Тут ему все помогает, — загадочно проговорила Мира.

Я созерцал подтянутую попу Миры, облаченную в обтягивающее карго еще минуту. Потом мы добрались до большого люка.

— Не открывается... — Мира попыталась сдвинуть его, — не открывается! Что-то не так!

— Подвинься-ка

— Что?

— Подвинься, госпожа драконица, я пролезу вперед и попробую сам.

— Но, как ты это сделаешь?

Я не ответил, а полез вверх, упираясь в стену колодца, где рукой, где ногой, а где, пришлось и спиной, чтобы пробраться над Мирой. В один момент, мы оказались так близко, что я почувствовал приятный терпкий запах пота драконицы. Признаться, пахло от нее привлекательно, как от разгоряченной страстью девушки.

Мира округлила глаза, когда наши лица поравнялись.

— Привет, — с улыбкой бросил я.

— П-привет, — смущенно ответила Мира.

— Раздвинь ноги.

— Что?!

— Раздвинь ноги, говорю. Мне некуда наступить.

Девушка хлопнула веками миндалевидных глаз и подчинилась. Просунув ногу между ее бедер, я оперся второй о стену.

— Говоришь, никого не должно быть? — девушка не ответила, только уставилась на мой торс, который маячил перед ее глазами, — Мира, соберись.

— А, что? Да… — было видно, как смущена драконица тем, что человек мужского пола находится так близко к ней. Неожиданно. Неужели, настолько долго пробыла в форме человека, что стала испытывать влечение к человеческому мужскому полу?

Я попробовал сдвинуть люк и не смог. По всей видимости, сверху он был либо закрыт, либо на нем стояло что-то тяжелое.

— Ну тогда, — я извлек проводник, — нам придется пошуметь. Толчок!

— Охраны нет, — настороженно проговорил я, проходя вниз по узким ступеням входа в темницу, — это плохой знак.

— Разве это не хорошо? — спросила Мира.

— Не очень.

— Почему?

Люк мы и правда открыли со знатным грохотом. К счастью, цокольный этаж, на котором располагалась кухня и вход в темницы, был пуст в это время суток. Люк же, располагавшийся в полу, был всего-навсего заставлен кухонной мебелью. Открыв его, мы заодно разнесли в щепки целый стеллаж.

Полминуты, ждали, придет ли кто на шум, но охрана не явилась. Тогда, Мира повела меня в катакомбы, в темницу, где когда-то сидела сама.

— Они держали тебя тут в форме человека? — спросил я, когда мы спускались по узкому коридору.

— Да. Причем в небольшой клетке. — Ответила драконица, — это было настоящее мучение. Попробуй я превратиться, точно погибла бы. И заодно убила бы и Глеба, который был со мной.

Хитрый ублюдок Синицын знал, что драконица может пойти на отчаянный шаг, и покончить с собой, переломав все кости во время превращения, о стены темницы. Но пока ее сводный брат рядом, она не решится.

Темница, в которой мы оказались, и правда была тесна. Каменные влажные стены блестели в свете единственной лампочки, которая, казалось, включалась по таймеру. Ржавые прутья отделяли узкий коридор от камеры квадратурой метров пятнадцать.

— Почему не очень? — проговорил я, когда мы заглянули внутрь, — потому что охранять некого.

— Великий красный дракон… — выдохнула девушка, — тут пусто!

— Да. Если он и держит их в замке, то не здесь, — поджал я губы.

За решеткой никого не было. Только каменные стены и по средневековому прикрученные к ним цепи с кандалами.

— Сумасшедший ублюдок, — поморщился я глядя на них, — и садист… Но теперь, — задумался я, — нужно как-то найти, где пленники.

— Паш?

— Ммм?

Мира посмотрела на меня. В тусклом свете лампы ее волосы казались темно-серебряными.

— А который сейчас час?

* * *

Илай любил делать ночные обходы. Старика, который уже давно служил личным помощником графа Синицына, много лет мучила сезонная бессонница. Повторялась она с равной периодичностью, каждый два с половиной месяца и длилась пару-тройку недель.

Илай подозревал, что это было проклятье господина. Когда-то давно, когда Александр Синицын был еще ребенком, а Илай служил его отцу, Илай имел неосторожность обратиться к молодому господину не по титулу. Тогда и начались проблемы со сном, хотя Илай привык. Привык и даже обратил их себе на пользу — стал практиковать обходы замка. Илай был педантом и посещал все интересоющие его помещения: библиотеку, пыточную, темницу и генаторию в строгом порядке.

В библиотеке он любил слушать, как хозяин мучиет там очередного своего врага или провинившегося слугу. В пыточной он вдыхал приятный запах человеческого страха, что висел там постоянно. В темнице бывал, чтобы посмотреть на пленников, или насладится мрачной атмосферой этого места. Ну а генатория ему просто нравилась. Красиво там.

Да. Илай был эстет. Но своеобразный. Этой ночью старику снова не спалось.