лишь пробудили в ней новую волну эмоций. Скривив губы, она закрыла лицо руками, не в силах сдержать слезы.

– Все хорошо. – Аид обнял ее еще крепче и прижался губами к волосам. – Я здесь.

Персефона разрыдалась еще сильнее. Она старалась собраться, взять свои эмоции под контроль, потому что ей нужно было отдалиться от него и этого места, где она пережила ужас, казавшийся таким реальным.

Богиня высвободилась из его объятий.

– Персефона…

Она поднялась и повернулась к Аиду. Он сидел на земле, выглядя так же, как когда они начали, – его совершенно не изменило то, что произошло, и это лишь разозлило ее еще сильнее.

– Это было жестоко, – у нее болело горло, голос срывался и хрипел. – Что бы это ни было, это было жестоко.

– Это было необходимо, – ответил Аид. – Ты должна научиться…

– Ты мог меня предупредить. Ты вообще знаешь, что я видела?

Он стиснул челюсти, и она поняла – он знает.

– Что, если бы роли сменились?

Аид ответил ей бесстрастным взглядом:

– Они и сменились.

Персефона оцепенела:

– Это какое-то наказание?

– Персефона, – он потянулся к ней, но богиня отшатнулась назад.

– Не надо… – она подняла руки, чтобы остановить его. – Мне нужно время. Наедине.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

Она не знала, что ответить, так что просто пожала плечами:

– Не думаю, что выбор за тобой.

Она исчезла, успев лишь услышать низкое грудное рычание Аида.

Глава XXII

Прикосновение сожаления

Персефона появилась в ванной комнате. Она упала на колени, и ее стошнило в унитаз. Спустя пару минут она услышала свое имя.

– Персефона? – смущенный голос Сивиллы прозвучал совсем рядом. Богиня подняла голову и увидела оракула в дверном проеме – с ножом в руке. – О боги, что случилось?

Она шагнула в ванную, и Персефона подняла руку, чтобы не дать ей подойти ближе.

– Все нормально. Я в порядке, – сказала она, и ее снова вырвало.

Несколько долгих секунд она не могла говорить, и Сивилла все же подошла, убрала с ее лица спутавшиеся волосы и приложила ко лбу мокрое полотенце. Когда тошнота отступила, Персефона села, прислонившись спиной к ванне. Ее тело обмякло от изнурения. Сивилла села рядом. Богиня и понятия не имела, как сейчас выглядит, но, судя по ее рукам, все было очень плохо. Они были грязными, все в синяках. Обломанные ногти кровоточили, а ноющая боль в запястье напомнила ей о недавнем падении.

– Ты расскажешь мне, что произошло? – аккуратно спросила Сивилла.

– Это долгая история, – ответила она, но на самом деле просто не хотела сейчас об этом думать, потому что была не уверена, что ее снова не стошнит, хотя было уже нечем. Ее воротило от одной только мысли, что придется вспоминать подробности.

– У меня есть время, – сказала Сивилла.

В двери мелькнуло движение, и на долю секунды Персефона испугалась, что Аид последовал за ней к Сивилле. Но вместо этого она увидела знакомое лицо.

– Гармония? – Персефона сдвинула брови. – Что ты тут делаешь?

Та улыбнулась, прижимая к себе Опал:

– Отдыхаю. Ты в порядке?

– Буду, – ответила Персефона и взглянула на Сивиллу: – Можно мне… принять ванну?

– Конечно, – ответила Сивилла. – Я… принесу тебе одежду.

Персефона не двинулась с места, пока Сивилла не вернулась. Та положила одежду на столешницу рядом с раковиной – вместе с полотенцем и мочалкой.

– Спасибо, Сил, – прошептала Персефона.

Оракул замешкалась у дверей, нахмурившись:

– Ты уверена, что ты в порядке, Персефона?

– Буду, – ответила она, слабо улыбнувшись. – Обещаю.

– Я заварю тебе чай, – сказала оракул, закрывая дверь.

Персефона поднялась и открыла кран с горячей водой, чтобы пар заполнил комнату и затуманил зеркало. Потом она сняла одежду и опустилась в воду. Полностью погрузившись в нее, богиня закрыла глаза и сосредоточилась на исцелении всего, что болело, – саднящего горла, покрытого синяками тела, вывихнутого запястья. Почувствовав себя немного более цельной, она подтянула колени к груди, уткнулась лицом в руки и сидела так, всхлипывая, пока вода не остыла. После этого она встала, вытерлась и оделась.

Она нашла Сивиллу в гостиной – в одиночестве, с дожидающейся ее чашкой чая. Оракул сидела на диване, скрестив ноги, перед включенным телевизором, но Персефона не узнала программу. Да и сама Сивилла, казалось, тоже не обращала на нее никакого внимания. В руках у нее была колода карт оракула.

– А где Гармония? – спросила Персефона.

– Ушла.

– О, – произнесла Персефона, присаживаясь рядом с Сивиллой. – Надеюсь, она ушла не из-за меня.

Богиня никак не могла отделаться от ощущения, что помешала чему-то важному. Персефона перенеслась к Сивилле, потому что это было единственное место, куда она могла прийти, и она знала, что тут безопасно.

– Конечно, нет, – ответила Сивилла. – Она ушла, потому что ее могла начать искать Афродита.

– Она так заботится о своей сестре, – заметила Персефона. – Я… не знала, что вы дружите.

– Мы начали общаться после того, как познакомились у тебя в офисе.

Наступила долгая пауза, и тишину нарушало лишь шуршание тасуемых карт. А потом Сивилла остановилась и взглянула на Персефону:

– Так ты расскажешь мне, что случилось?

Персефона молча отпила глоток чая и отставила чашку в сторону.

– Все разваливается, – прошептала она.

– Ох, Персефона, – грустно улыбнулась Сивилла. – Все, наоборот, складывается.

Услышав эти слова, богиня положила голову Сивилле на колени и заплакала.

* * *

Персефона проснулась довольно поздно от будильника Сивиллы. Она уснула на диване, решив не возвращаться в подземное царство. Богиня встала, чтобы собраться – одежду ей одолжила Сивилла: пару плотных колготок, юбку и рубашку.

– Сегодня мы должны были посетить строительную площадку проекта «Алкион», но поездку пришлось отложить из-за погоды, – сказала Сивилла, наливая Персефоне кофе.

Персефона нахмурилась. Она надеялась, что Зевс сдержит свое слово и найдет Деметру. Более того, она надеялась, что олимпийцам удастся убедить ее прекратить свои нападки.

– В этом нет твоей вины, ты же знаешь, – добавила Сивилла.

– Есть, – ответила Персефона. – Я уверена, ты предвидела это еще до того, как все случилось.

Оракул покачала головой.

– Нет, я могла бы увидеть только то, что захотел бы мой бог, – сказала она. – Но ты не отвечаешь за поступки твоей матери.

– Тогда почему я чувствую себя ответственной за все это?

– Потому что она причиняет людям вред и винит тебя, – объяснила Сивилла. – И она не права.

Деметра, может, и была не права, но эта ноша все равно была тяжелой. Персефона думала о людях, что погибли в той страшной аварии на автотрассе. Ей никогда не забыть, сколько душ одновременно отправились в подземное царство, как мечты покинули их, когда они