бога, что посмеет сказать еще одно слово о Персефоне.

– Ты не посмеешь. – Персефона узнала голос Геры. – Последствия убийства бога без предопределения мойр будут для тебя плачевны. Ты можешь потерять свою дражайшую богиню.

Последовало напряженное молчание. Персефона попыталась представить выражение лица Аида. Вероятно, его черты выражали одно – «испытайте меня».

– Факт остается фактом: снежная буря причиняет огромный вред, – в спор вступил вкрадчивый голос Афины, успокаивающий и командующий.

– Тогда нам следует обсудить способы покончить с гневом Деметры, – ответил Аид.

– Ничто не убедит ее прекратить свои нападки, кроме вашего с ее дочерью разлучения, – произнесла Гера.

И хотя эти слова были правдой, они также подразумевали, что нет никаких других способов положить конец неистовству Деметры.

– Это не обсуждается.

– А эта девчонка вообще хочет быть с тобой? – презрительно спросила Гера. – Разве не правда, что ты связал ее контрактом, чтобы заставить проводить с тобой время?

Персефона сжала ладони в кулаки.

– Она женщина, – сказал Гермес. – И она любит Аида. Я это видел.

– И что, нам теперь пожертвовать жизнями тысяч людей ради настоящей любви двух богов? – возмутилась Артемида. – Это просто безумие.

– Я явился сюда не для того, чтобы Совет обсуждал мои любовные дела, – сказал Аид.

– Нет, но, к сожалению для тебя, – ответил Зевс, – твои любовные дела устроили хаос во всем мире.

– Как и твой член, – парировал Аид. – Но никто же никогда не собирал Совет по этому поводу.

– Раз уж речь зашла о членах и проблемах, которые они вызывают, – встрял Гермес, – никто тут не хочет обсудить то, что творят твои отпрыски? Тюхе мертва. Кто-то нападает на нас… убивает нас… а вы решили устроить перепалку по поводу любовных похождений Аида?

Персефона не удержалась от улыбки, услышав слова Гермеса, но ее радость не продлилась долго, украденная другими богами.

– Нам не о чем будет волноваться, если буря Деметры продолжится, – ответила Артемида. – Народы замерзнут насмерть. Это будут новые Помпеи.

– Вы думаете, гнев Деметры – худшее, что может произойти? – в голосе Аида звучали зловещие ноты. – Вы еще не видели моего.

Это была угроза – Персефона поняла, что разговор ведет в никуда. Аид просил ее не показывать себя, но действительность была такова, что боги вели разговор именно о ней – о ее мыслях, ее чувствах, ее выборе – и не переходили к тому, что на самом деле имело значение, а именно к тому, что Деметра строила планы с Триадой. Персефона вышла из-за трона Аполлона и пошла по кругу. Дойдя до места Ареса, она сняла шлем Аида и отложила его в сторону. Стряхнув с себя чары, она шагнула в центр и оказалась окруженной одиннадцатью олимпийцами.

Она встретилась взглядом с Аидом. Он сидел в напряженной позе, вцепившись пальцами в подлокотники трона. Глядя ему в глаза, она расправила плечи и подняла подбородок. Персефона понятия не имела, какой ее видели эти древние боги – вероятно, юной и неопытной, но, по крайней мере, они посмотрят на нее, узнают ее и к концу всего этого зауважают.

– Аид, – произнесла она его имя, и это, казалось, его успокоило. Она едва заметно улыбнулась ему, прежде чем ее внимание привлек Зевс, чей голос отозвался грохотом из глубин у нее под ногами:

– Так, так, так. Дочь Деметры.

– Да, это я. – Ей не понравилось, как блеснули глаза бога грома, когда он взглянул на нее. Она видела царя уже много раз, его внушительная фигура заполняла собой весь трон. Несмотря на то что Зевс был младше своих братьев, благодаря серебристому оттенку волос выглядел он значительно старше. Она не знала почему – возможно, он считал, что это придает ему авторитета. А может, просто обменял свою молодость на власть. Рядом с ним сидела Гера, смотревшая на нее с осуждением. Ее лицо, прекрасное и благородное, показалось ей злобным и циничным.

Персефона взглянула налево и обнаружила ничего не выражавшее золотое лицо Афины, пустой трон своей матери, Аполлона и Артемиду. Аполлон слегка наклонил голову. Это был единственный знак от него – ни света в глазах, ни улыбки на губах. Она постаралась не позволить его настроению сбить ее и перевела взгляд направо, где обнаружила Посейдона, открыто пялившегося на нее голодными глазами. Дальше сидели Гермес, Гестия и Арес.

Гермес улыбнулся с добротой в глазах:

– Ты создала нам немало проблем. – Персефона неохотно повернулась к Зевсу. И встретилась с его тусклым взглядом.

– Я думаю, вы имели в виду, что моя мать создала вам немало проблем, – ответила она. – И все же вы, кажется, намерены наказать за это Аида.

– Я всего лишь ищу, как решить проблему наиболее простым способом из возможных.

– Это было бы правдой, если бы ответственность за бурю лежала только на Деметре, – произнесла Персефона. – Но у меня есть причины верить, что она сговорилась с полубогами.

Несколько мгновений все молчали.

– И что это за причины?

– Я была там в ту ночь, когда умерла Тюхе, – сказала Персефона. – Моя мать была там. Я чувствовала ее магию.

– Может, она явилась туда, чтобы вернуть тебя, – предположила Гера. – Это ее право по Божественному закону. Она твоя мать.

– Раз уж мы основываем наши решения на архаичных законах, я вынуждена не согласиться, – ответила Персефона.

Взгляд Геры ожесточился, и у Персефоны сложилось впечатление, что та не любит, когда с ней спорят.

– На каком основании?

– Я сплю с Аидом, – заявила Персефона. – По Божественному закону мы женаты.

Гермес издал смешок, но все остальные промолчали. Она взглянула на Зевса. Хоть ей и была ненавистна эта мысль, именно его ей нужно было убедить.

– Именно магия моей матери удерживала Тюхе, – повторила Персефона.

Бог на мгновение уставился на нее, а затем перевел взгляд на Гермеса, чтобы тот подтвердил:

– Это правда, Гермес?

Она сжала ладони в кулаки.

– Персефона никогда не стала бы лгать, – ответил тот.

– Триада – настоящий враг, – сказала Персефона. – У вас есть причины их бояться.

С разных сторон раздался смех, и Персефона гневно огляделась вокруг:

– Вы не расслышали, что я сказала?

– Гармония и Тюхе богини, да, но они не олимпийцы, – ответил Посейдон.

– Я уверена, что титаны думали то же самое о вас, – парировала она. – Кроме того, Деметра – олимпиец.

– Она не первая, кто пытался свергнуть меня – и кому это не удалось, – произнес Зевс, и она заметила, как он взглянул направо и налево. Несмотря на то что олимпийцы сидели сплоченным кругом, они были разделены. Воздух здесь был пропитан ненавистью, словно смогом.

– Это другое, – сказала Персефона. – Мир под вами готов поддержать группу людей, которых