— Не будет никакого разрешения, — усмехнулся Булат. — Ты не поняла? Они по ее приказу просто тянут время. Не знаю, что в тебе такое, но чем-то ты для них опасна. По крайней мере, по какой-то причине они не могут убрать тебя, как остальных. А вот сегодня после захода солнца вполне могут попытаться.

— Да что сегодня за день такой особенный?! — взмутилась я. — Ты второй раз уже намекаешь, что сегодня может произойти нечто ужасное. Уж если начал, говори до конца.

— Ты ж почти три дня сказки штудировала, — бросил он на бегу.

— Ага! Только там про праздник Первомая ничего не было, — парировала я.

— Было, — буркнул Булат. — Он просто по-другому назывался. И праздновать его начинают в ночь с тридцатого на первое. Веселый такой праздник… Все танцевать летят на гору.

Заморгали и зажглись фонари — верная примета, что солнце скоро окончательно спрячется за горизонтом.

— Сколько времени? — неожиданно повторил он свой вопрос.

— Без семи минут… — начала было я.

— Надо торопиться, у нас не больше четырнадцати минут.

Я хотела спросить почему, но Булат неожиданно свернул с главной аллеи на боковую. Здесь с освещением было не так хорошо, как на главной, — его попросту не было. Видимо, предполагалось, что после захода солнца сюда никто не будет ходить. Я подняла голову. Где-то высоко в небе появились первые звезды и полупрозрачная луна. Булат быстро шел впереди, я по мере сил старалась не отставать. Султан затаился в своем контейнере.

Неожиданно мне пришло в голову, что по сути я о Булате знаю очень мало. Да, почитай, почти ничего. Допустим… Допустим, что Алексей сказал правду и этот неприятный «Город солнца» действительно Центр добровольной эвтаназии. Что дальше? Эта деятельность не запрещена законом, несмотря на многолетние дебаты в Думе. И последнее голосование показало, что депутаты практически единогласно поддерживают право человека на добровольный уход из жизни.

Персонал здесь, конечно, не из приятных — это не те люди, которых хочется пригласить на свой день рождения, но такую ситуацию тоже можно объяснить. Помнится, в одной из публикаций сотрудников подобных центров назвали «санитарами общества». По аналогии с санитарами леса — волками. Где вы видели приятных волков? Разве что в мультфильме про Маугли.

Я чуть замедлила шаг и посмотрела на часы. Ровно девять. До так пока и не озвученного ужаса осталось семь минут. Думаем дальше…

Евдокия — тетя неглупая, не в раз, но сообразила, что я сюда не помирать приехала, а попала, можно сказать, по ошибке. И приказала мне уехать. И я бы уехала, если бы вот этот человек, который сейчас ведет меня в неосвещенное и безлюдное место, не проколол мне шины. И тут я догадалась!

Это — исполнитель, о них мне рассказывал Алексей. Кто остается здесь дольше чем на три недели? Да вот он, Булат, и остается. Подметает себе дорожки, а вечерами… Надо же, как же хитро он меня обвел вокруг пальца! И я ведь купилась. Скоро-скоро произойдет нечто ужасное, осталось семь минут… А все потому, что стереотипы рулят. У меня за плечами институт, я неплохо умею писать статьи, отлично знаю компьютер и говорю на двух языках. В моем представлении человек, подметающий аллеи, не может быть умнее меня. Еще как может! Наполеона из меня не вышло. Помнится, один полководец все время проигрывал великому корсиканцу на поле боя, а все потому, что Наполеон готовился к битве, предполагая, что имеет дело с равным себе противником. Я же заранее посчитала себя более умной. За эту ошибку придется платить, и, возможно, очень и очень дорого — жизнью.

Я остановилась, вытащила пистолет, прицелилась и громко сказала:

— А ну, стой!

Булат мгновенно остановился и начал поворачивать голову.

— Стой как стоишь, — скомандовала я и на всякий случай добавила: — А то выстрелю.

Это я, конечно, соврала, потому что пистолет был на предохранителе, а я понятия не имела, как его с предохранителя снять.

— Мы теряем время, — произнес Булат. — Давай выберемся отсюда, а потом будем стреляться. Обещаю тебе дуэль с шести шагов до первой крови.

— Я не двинусь с места, пока ты не объяснишь, в чем дело, — мрачно заявила я.

— Сколько времени?

Этот вопрос мне уже успел надоесть, но я непроизвольно бросила взгляд на часы: было семь минут десятого.

— Двадцать один ноль семь, — сообщила я Булату.

— Опоздали, — выдохнул он.

В голосе его не было отчаяния, простая констатация факта. Правда, пока не совсем было ясно, куда или на что именно мы опоздали. Солнце, и так не больно-то видное за деревьями, ушло светить австралийцам; стало темно. На смену дневному светилу вышла луна. Не ахти какая замена, но лучше, чем если бы сейчас было новолуние. Тем более что луна, как по заказу, расположилась аккурат над нашей аллеей.

Неожиданно напомнил о себе Султан. Сначала он заорал дурным голосом, как будто на дворе еще был март, а потом начал биться о стенки контейнера. Хорошо, что Ира с Валерой не экономили и купили самую дорогую модель. Более дешевая не выдержала бы и первых трех ударов.

Я на минуту отвлеклась, а когда подняла взгляд, выяснилось, что действующих лиц прибавилось. Впереди, как средних размеров утес, возвышался коллега Булата, обладатель разбойничьей морды. Я резко обернулась — в двух шагах от меня стояла госпожа Лиховец; даже в ночную пору на ней были надеты темные очки. Таким образом, на арене боевых действий нас оказалось уже пятеро (если считать истерикующего Султана за полноценную личность). Путь к тактическому отступлению или позорному бегству (терминология обычно зависит от того, на чьей стороне в итоге оказалась победа) был отрезан.

Надо же, как я здорово угадала, что это ловушка. Неплохо бы теперь еще угадать, как из нее выбраться. Я повернулась так, чтобы держать в поле зрения и Евдокию, и Булата с коллегой. Султан продолжал скандалить и раскачивать контейнер, что, безусловно, могло бы повлиять на точность прицела. В случае, если бы пистолет вдруг сам снялся с предохранителя.

— Буду стрелять, — порадовала я присутствующих.

Все замерли, включая Султана в контейнере. За такую «немую сцену» режиссеры, когда-либо ставившие пьесу «Ревизор», продали бы душу дьяволу.

— Попробуйте, попробуйте, Василиса Михайловна, что толку грозить, действовать надо, — подала голос Евдокия.

— Опусти пистолет, — глухо скомандовал Булат. — Опусти пистолет, Василиса!

— Он вас подставил, Василиса Михайловна, — продолжала Евдокия. — Вы же не будете отрицать, что я предлагала вам сразу же уехать. Вы заупрямились и остались. А потом, когда захотели уехать, этот тип проколол шины.

Она улыбалась, это было видно даже при таком плохом освещении. Евдокия считала себя победительницей. Я прикинула, что может испортить ей настроение (а заодно убрать с ее лица эту отвратительную улыбку), и опустила пистолет…