не встретили ни одного туокшини по пути сюда. Это он приказал им. И мне кажется, что именно из-за водопада здесь обитает так много этих тварей. Ему, должно быть, понадобилось очень много тел, чтобы стать тем, чем он является сейчас. Что-то вроде Собирателя душ, – уверенно закончил Рюн.

Тинахан покачал головой, вспомнив о своем помощнике Робсе.

– Я не много знаю о Собирателях. Среди тех, кто, как и я, пытается добраться до ханыльчхи, есть один такой. Но в его случае, как я понимаю, несколько душ живут в одном теле. А здесь же наоборот – множество тел объединились под властью одной души.

– Вот оно как… В таком случае этот водопад следует назвать Собирателем падали, а не душ.

– Ха! Очень даже точно! Может, ты тогда поинтересуешься у этого существа, как нам отсюда выбраться?

Рюн посмотрел прямо на водопад останков. Тинахан и Пихён с нетерпением ждали ответа, не осмеливаясь поднять взгляды на столь отвратительное создание. Спустя некоторое время, когда они уже успели заскучать, Рюн наконец проговорил, слегка склонив голову набок:

– Нирым этого водопада на удивление изящен. Поначалу, правда, он звучал немного неловко. Я думаю, он с самого начала знал много слов, просто ему потребовалось время, чтобы правильно преобразовать их в речь.

– Слова? А, вы про этих туокшини. Что же он ответил на наш вопрос? – как всегда беззаботно спросил Пихён.

– Да, он может показать нам выход, но прежде хочет, чтобы мы выслушали его просьбу. Это не то чтобы плата за оказанную услугу. Он всё же водопад из трупов и не совсем понимает эту концепцию. Просто, если мы уйдём, он так и не сможет узнать одну вещь, поэтому эта просьба так важна для него.

– Да? И что же это за просьба? – поднял бровь Тинахан.

– Он размышлял целое тысячелетие, но так и не нашёл ответа на один вопрос. Правда, это очень щепетильная тема.

– И что же это? – выжидающе спросил Пихён.

Рюн нахмурился:

– Он хочет знать, почему туокшини потеряли своего Бога.

Само резким движением вытащила свиктол из ножен. Но, вопреки законам логики, туокшини, который бежал ей навстречу, отчего-то становился только меньше. Присмотревшись, нагиня заметила, что верхняя и нижняя части его тела были направлены в разные стороны. Туокшини посмотрел на свои ноги и свирепо завопил, понимая, что неумолимо отдаляется от своей цели. Вот только Само эта сцена не показалась забавной.

«Какое жалкое зрелище», – с досадой проговорила она.

«Я вообще-то тоже несчастлив», – едва заметно пробормотал Кару.

«Я не думаю, что такие, как мы, имеют право говорить об этом, – в её нирыме проскользнули стальные нотки, – а уж тем более в сравнении с этими беднягами, что лишены даже малейшей радости в жизни».

«Они никогда не узнают об этом. А я сейчас чувствую себя именно подавленно. Даже не так: я чувствую себя очень небезопасно».

Она повернула голову и вопросительно посмотрела на Кару. Поймав её взгляд, он головой указал на рюкзак, висевший у него за спиной. Однако Само не выразила ни малейшего сочувствия:

«Твой рюкзак уже довольно лёгкий».

Сейчас он на самом деле весил гораздо меньше, чем раньше. Но в этом и заключалась вся проблема.

«Посмотрите, Госпожа Фэй, – Кару запустил руку в рюкзак и достал оттуда камень, – камни становятся всё холоднее».

«Но я всё ещё могу различить их свет».

«Да, но с учётом того времени, которое нам понадобится на обратный путь, не кажется ли вам, что он померкнет окончательно?»

Когда Само и Кару вошли в руины, они ясно видели, куда направились Рюн и его спутники. Это было связано с тем, что из-за высокой температуры тел Пихён с Тинаханом оставили за собой настоящий тепловой след на камнях и поверхности пирамиды. Только в отличие от членов отряда, которые в надежде спасти Кейгона безрассудно прыгнули в пирамиду, Само и Кару предпочли остаться снаружи, убедившись, что внутреннее пространство пирамиды оказалось достаточно большим, чтобы в нём возможно было потеряться навсегда. Кроме того, у них не было огня токкэби, а холодные стены каменной пирамиды отнюдь не помогали глазам нагов ориентироваться в пространстве. Иными словами – след Рюна и его спутников был безвозвратно утерян.

Само молча отошла от пирамиды и села на землю. Спустя несколько часов после восхода солнца она всё так же смотрела на гигантское сооружение, не проронив ни слова. Кару чувствовал, что постепенно начинает беспокоиться, как вдруг Само медленно поднялась на ноги и озвучила Кару очень странную просьбу. Когда нагиня попросила его набить рюкзак камнями, он первым делом подумал о том, что она собиралась использовать их против туокшини. Но когда она, вернувшись в пирамиду, стала оставлять на земле по одному через каждые несколько шагов, Кару по-настоящему восхитился её находчивостью, наблюдая, как в кромешной темноте, словно факелы, светились нагретые под лучами солнца камни.

Но даже так они оказались совершенно не подготовлены к тому, насколько длинными могут быть проходы в этой пирамиде. В какой-то момент их рюкзаки стали заметно легче, хотя до сих пор оставалось непонятно, сколько пути ещё предстояло пройти. Почувствовав, что рюкзак практически опустел, Кару немного забеспокоился, но когда он понял, что оставшиеся камни и вовсе почти остыли, его охватила настоящая паника:

«Наш путь назад уже остывает. Мы рискуем остаться в полной темноте».

Само была вынуждена признать, что в его словах присутствовал здравый смысл. Ничего не ответив нагу, она продолжила упрямо вглядываться в темноту.

«Госпожа Фэй, прежде чем камни остынут…» – не выдержал Кару.

«Почему эти создания потеряли своего Бога?» – внезапный вопрос Само сбил Кару с толку.

«Что? Из-за своего высокомерия».

«Про это я слышала. Но в чём оно проявляется?»

«Кто знает… – протянул он. – Может, заявили, что им не нужен Бог? Или же возомнили себя могущественнее его», – пожал плечами наг.

Само медленно обвела взглядом стены, потолок и пол коридора и затем покачала головой:

«И подобные существа смогли создать нечто настолько поразительное?»

«Что вы имеете в виду?»

«Они занавесили все окна, чтобы спрятаться от лишних глаз.

И в кромешной тьме, блуждая без устали, окончательно потеряли себя.

Думали, что это и есть проявление истинной мудрости.

Глупые, высокомерные туокшини», – послала Само нирым с задумчивым выражением лица.

«Чьи это слова?»

«Это не просто слова, это песня».

«Песня?…»

«Да. Точнее, её отрывок. А начинается она вот как: «Я боюсь бороться с судьбой всю оставшуюся жизнь. Уже давно я отказался от гниющих конечностей. Сидя на земле под одиноким старым деревом… А? Ты чего это?» – прервала поток