– Е.Романова, – уточнил Геннадий Петрович.

– Вот она, – не замедлил показать на меня Максим.

Геннадий Петрович, успевший тщательно завернуться в покрывало, чуть приоткрыл рот.

– Ох! Ну и ну! Пластику, что ли, сделала?

– Никогда не звалась Елью, Осиной, Березой, Крапивой или Одуванчиком, – вспылила я.

– Елка – моя бывшая жена, – сказал Мохов. – По паспорту она Елена.

Я села на край кровати, Макс опустился в кресло, и через десять минут мы узнали дивную историю.

Гена Мохов был женат на Елене Романовой, они жили в квартире, где сейчас обитаем мы с Максом. Гена любил супругу, Елка нежно относилась к мужу. Одна беда, Мохов обожал выпить.

Неизвестная мне госпожа Романова долго боролась с пагубным пристрастием муженька. Остается лишь догадываться, сколько бессонных ночей провела моя почти тезка в ожидании Геннадия. Чуть легче ей стало, когда Мохов подписал контракт с фирмой «Ваш друг». Теперь она хоть была уверена, что ее сокровище не замерзнет на улице или его не изобьют хулиганы.

Любовь к горячительным напиткам не мешала Геннадию отлично зарабатывать, служба у него всегда на первом месте. Но уж если удается подписать хороший контракт, тушите свечи. Елка терпела, терпела, а затем оформила с Геной развод.

Мохов приуныл, жизнь стала ему казаться сложной штукой, и тут подвернулся случай уехать за границу. Геннадий улетел за рубеж, с Елкой он не общался, бывшие супруги не таили друг на друга злобу, они любезно поздравляли друг друга с праздниками, днями рождения, но свою личную жизнь не обсуждали.

Мохов отсутствовал в России долго. Несколько дней назад он впервые прилетел в Москву по делам, на радостях поспешил в ресторан, заказал водки, еще раз, опять, снова. Десятый «мерзавчик», и… тьма окутала мозг.

– Автоматизм сработал, – каялся Геннадий, – за кордоном я ни-ни, на рюмку даже не смотрю. А в России решил оттянуться. И сколько раз я, уходя в астрал, вызывал фирму «Ваш друг»! Постоянным у них клиентом был, ну и машинально, наверное, отправил «SOS». Контракт я в свое время долгосрочный заключил, он до сих пор действует.

Макс поднялся и ушел, а Мохов продолжал говорить. Он очнулся в кровати, сначала не понял, где находится, а затем сообразил: лежит в своей старой квартире. Обстановка, правда, оказалась другая, но его сей факт не смутил. Елка сделала ремонт. Шторы были задернуты, Гена глянул на свои часы, они показывали восемь. Мохов встал, надел на голое тело брюки, пуловер, пошел в туалет и услышал из комнаты голоса. Похоже, у Елки собрались гости. Геннадий Петрович струхнул. Елена резкий человек, попадаться бывшей жене под горячую руку не хотелось, еще устроит скандал, посторонние люди ее не остановят. И Мохов решил погулять до одиннадцати, потом вернуться и в отсутствие народа потолковать с Елкой.

Гена спустился в метро, удивился малолюдности и сообразил: в Москве-то полночь, восемь в той стране, где он сейчас живет. Мохов не перевел часы.

Сначала он призадумался, потом неожиданно нашел в своем кармане связку ключей и сообразил: опять сработал автоматизм. Уходя из квартиры, он, как всегда, прихватил брелок с ключами.

Гена поднялся на улицу, поймал такси и поехал зажигать в клуб, он плясал и веселился до восьми утра, потом забежал в первый попавшийся на дороге салон, помыл голову, побрился и рванул по делам. В полдень Мохов устал, бессонная ночь давала о себе знать, и он понял, что добрая Фортуна ему помогла. Гостиницы в Москве очень дорогие, а Мохову предстояло оплачивать отель из собственных средств. При разводе Геннадий Петрович благородно оставил квартиру Елене, выписался из апартаментов, зарегистрировался у какой-то тетки за деньги и укатил в другую страну. Елка должна отплатить ему добром, приютить у себя Геннадия на короткое время.

Мохов сделал дубликат ключей, где-то в районе часа приехал к Елке, поел, отдохнул, почитал купленную у метро газету, оставил на тумбочке связку, принадлежащую, как он думал, бывшей жене, и улетел по делам…

Довершить рассказ ему помешал Макс, он вернулся в комнату с папкой в руке и сказал:

– Ну надо же, я никогда не обращал внимания на мистический факт. До того как стать моей, жилплощадь принадлежала Елене Андреевне Романовой. Лампа, тебе это совпадение не кажется судьбоносным? Мы даже не слышали друг про друга, а я уже обитал в квартире Романовой.

– Нет, – резко ответила я, – это распространенная фамилия, не Задуйнос или Кошкина-Днепродунайская. И отчество не эксклюзивное. Гена, вас не смутило наличие у Е.Романовой щенков?

– Неа, – пожал плечами Мохов, – она животных любит.

– Мужские вещи? – не замолкла я.

– Не заметил, – протянул Гена, – я не шарился по квартире. На кухню заходил, ну и в эту комнату.

– Зачем бросил носки в посудомойку? – нахмурилась я.

– Ну… того… не помню… может, со стиралкой перепутал? – предположил Геннадий. – Ребята, простите! Не хотел вам неприятности доставить.

Я молча слушала Мохова. Совсем недавно Вадим Рукин возмущался глупостью Алексея Сметанина, который не подумал о том, что с Антоном Евгеньевичем Алферовым мог произойти несчастный случай. Но вот вам еще больший дурак. Имя ему Гена. Приехать в Москву, напиться до состояния поросенка под соусом, очнуться в квартире бывшей жены и ничему не удивиться. У него на все вопросы имелся готовый ответ. Мебель и обои другие? Елка сделала ремонт. По дому носятся мопсы и лохматый Микки? Лена любит животных! Мохов даже не поинтересовался, где сама Елка, ну почему ее вечно нет дома!

– Пойду я, – пробубнил Гена. – Евлампия, отвернись.

– Я успела изучить тебя в мельчайших подробностях, – язвительно заявила я. – Не стесняйся!

Мохов крякнул и начал озираться в поисках того, чем можно прикрыться.

– Дам тебе халат для гостей, – радушно предложил Макс. – И нечего на ночь глядя подрываться. Оставайся.

– Правда? – обрадовался Гена. – Ребята, я ваш должник! Спасибки! Выручили! У меня с наличкой не особо! Подрастратился я, в Москве клубы-то дорогие!

Макс принес Гене шлафрок, я пошла на кухню заварить чай. Все самые фантастические обстоятельства, как правило, имеют простое объяснение. Почему в вашей спальне голый мужчина? Он перепутал квартиру. Отчего в доме появляются чужие вещи? Их приносят инопланетяне.

Не успели мы усесться за стол, как на кухню ворвалась Капа. Сначала она расцеловала Микки, потом велела мне:

– Быстренько сооруди бутербродиков, – затем заметила Геннадия и резко переменилась в лице.

На лице свекрови заиграла нежная улыбка, глаза округлились, щеки порозовели, а в голосе появились глубокие грудные ноты.

Мать Макса проворковала, как голубка:

– Добрый вечер, мы, кажется, не знакомы?

– Геннадий Петрович Мохов, – представился фанат трусов с принтами сексуально озабоченных кроликов.