Еще один гулкий выдох воздуха из подводных ран — и корабль еще больше накренился вперед под невозможным углом. Сантэн и офицер, лишившись опоры, заскользили по палубе и ударились о поручень.

Безжалостный луч белого света перемещался от носа корабля к корме, и, когда проходил над людьми, они слепли и ночь казалась еще более черной и угрожающей.

— Свиньи! Проклятые свиньи!

Голос офицера от гнева звучал хрипло.

— Надо прыгать! — крикнула ему Сантэн. — Надо уходить с корабля!

* * *

Первый взрыв сбросил Анну со стула, и она ударилась головой о край койки. И лежала ошеломленная, пока на корабль обрушивались последовательные удары; потом ее ослепила темнота. Под оглушительный рев сирен тревоги она встала на колени и заставила себя выполнять действия, которым после выхода из Кале их обучали почти ежедневно.

— Спасательный жилет!

Она порылась под койкой, вытащила неуклюжую конструкцию, надела через голову и поползла к двери. Неожиданно снова загорелся свет. Она с трудом встала, прислонилась к переборке и начала растирать массивную шишку на голове.

В голове у нее прояснилось, и она тотчас подумала о Сантэн.

— Мое дитя!

Она направилась к двери; корабль накренился. Анну отбросило назад, к туалетному столику, и в это мгновение шкатулка Сантэн покатилась по столу и упала бы, но Анна машинально подхватила ее и прижала к груди.

— Покинуть корабль! — послышался голос за каютой. — Корабль тонет. Покинуть корабль!

Анна достаточно знала английский, чтобы понять. Практический склад характера вновь напомнил о себе.

В шкатулке хранились все их деньги и документы. Анна открыла запирающийся шкаф у себя над головой и, вытащив оттуда саквояж, бросила коробочку в него. Быстро огляделась. Смахнула в саквояж серебряную рамку с фотографиями Сантэн, ее матери и эскадрильи Майкла, рывком открыла выдвижной ящик и запихнула в баул поверх шкатулки и фотографий теплую одежду Сантэн и свою. Застегнула саквояж, продолжая быстро оглядывать каюту. Кажется, все ценное, что у них было, взяла. Анна открыла дверь и шагнула в коридор.

И тут же была подхвачена безжалостным людским потоком; большинство было в спасательных жилетах. Анна попыталась повернуть назад.

— Я должна найти Сантэн, найти свое дитя.

Но ее вынесло на темную палубу и доволокло до одной из шлюпок.

Двое матросов схватили Анну.

— Ну давай, красотка. Осторожно!

И хотя Анна уже примеривалась хватить одного из них саквояжем по голове, ее запихнули через борт в шлюпку. Не выпуская саквояжа, она подтянулась и попробовала выкарабкаться обратно.

— Эй, кто-нибудь, держите дурынду! — раздраженно прокричал матрос, и грубые руки схватили и усадили ее.

Уже через несколько минут спасательная шлюпка была так заполнена людьми, что беспомощную Анну зажало между телами, и ей оставалось лишь бесноваться и умолять по-фламандски, по-французски и на ломаном английском:

— Выпустите меня! Я должна найти свою девочку…

Никто не обращал на Анну внимания, а ее голос тонул в криках, шуме ветра, грохоте волн о стальной борт и стонах и скрипах умирающего корабля.

— Больше взять не можем! — послышался командирский голос, резкий и властный. — Выводи за борт и опускай!

Последовало падение сквозь темноту, отчего все внутри чуть не оборвалось, и шлюпка плюхнулась в море с такой силой, что пассажиров обдало водой. Анна оказалась на полузатопленном дне, сверху на нее навалилась груда тел. Она снова с трудом поднялась. Лодка рыскала, подпрыгивала и глухо билась о борт корабля.

— Упереться в борт! — Опять послышался тот же голос, властный и суровый. — Эй вы, отталкивайтесь там! Вот, правильно! Хорошо! Справа по борту весла на воду! Гребите, черт вас возьми, гребите!

С усилием, медленно шлюпка отвалила от корабля и повернулась носом в открытое море, чтобы не потопило. Анна присела на дне, прижав саквояж к груди, и глядела наверх, на высокий борт судна, вздымавшийся над ними, словно утес.

В это мгновение мощный белый луч света вырвался из темноты позади них и осветил корабль. Луч медленно полз по блестящему белому корпусу, выхватывая, как в театре, короткие трагические эпизоды — группы людей, словно пойманные в капкан у поручней; на брошенных носилках, скользящих по палубе, корчится тело; матрос застрял в талях шлюпки и болтается, точно казненный на виселице. Наконец луч на несколько секунд задержался на огромных красных крестах.

— Да, хорошенько погляди, грязная скотина! — завопил кто-то из мужчин в шлюпке рядом с Анной, и крик тут же подхватили:

— Гунны-убийцы… Грязные мясники…

Все вокруг Анны криками выражали свой гнев и негодование.

Луч прожектора невозмутимо продолжал движение и скользнул вниз, к ватерлинии. Поверхность моря была усеяна сотнями голов.

Спасающиеся плыли группами; были и одиночки, чьи бледные лица блестели в ярком белом свете; некоторые бились в воде, море относило их назад, а потом бросало вперед, ударяя о стальной утес корпуса.

На мгновение луч остановился на кучке фигур, прижатых к поручню, и Анна закричала:

— Сантэн!

Девушка была в середине группы, лицо повернуто к морю, густые волосы развевались на ветру. Она смотрела на темную пропасть под собой.

— Сантэн! — снова крикнула Анна. Девушка гибким движением вскочила на толстый медный поручень. Она высоко подобрала плотную шерстяную юбку и мгновение балансировала, как акробатка. Хрупкая, ее босые ноги — светлые, стройные и изящные. Когда Сантэн спрыгнула с поручня, юбка парашютом взвилась вокруг нее, и девушка в луче прожектора упала прямо во тьму.

— Сантэн! — в последний раз крикнула Анна с отчаянием в голосе, с заледеневшим сердцем. Она попыталась встать, чтобы лучше видеть падение маленького тела, но кто-то потянул ее вниз, потом луч погас. В темноте Анна слышала крики утопающих.

— Налегайте на весла! Надо отойти подальше, или судно утянет нас за собой, когда уйдет под воду!

Весла в шлюпке были спущены на воду, люди неслаженно гребли, мало-помалу удаляясь от умирающего лайнера.

— Идет ко дну! — истошно закричал кто-то. — О Господи, да посмотрите же!

Корма огромного судна задиралась все выше к ночному небу, гребцы перестали работать веслами и смотрели на корабль.

Достигнув вертикального положения, корабль на несколько секунд застыл. Моряки в шлюпке видели на фоне звезд силуэт его винтов, в рядах иллюминаторов все еще горел свет.

Потом корабль начал медленно уходить под воду носом вперед, и его огни еще горели под водой, как тонущие луны. Все быстрее уходил он в глубину, переборки начали трещать и лопаться от давления, вырывающийся воздух вспенил поверхность моря, и корабль исчез. Из черной воды по-прежнему поднимались огромные столбы воздуха и пены, но они постепенно оседали. Снова стали слышны одинокие крики плывущих.