– …ну-ну…

– …и прочих разных вариантах выбора, я склоняюсь к мысли, что жар костей не ломит.

– То есть ты не горишь желанием переть лосем в неизвестность за Байкалом и Уралом, но готов разменять снег у порога шоколадным загаром и кокосовыми пальмами у циновки бунгало, – криво усмехнулся Владимир. – И кто ты после этого?

– Чья бы корова мычала, – шутливый наезд не выдержал критики, сражённый одной-единственной ответной фразой.

– Так я и не мычу. Если тебе интересно, мы с Галкой сами на запад не рвёмся, а на юг перелететь были бы не против, а если – заметь, если – отбросить мысль с дрейфом в сторону Африки, оставив в уме только пределы бывшей родины, то я голосую за наши Малые Васюки. От добра добра не ищут, Миша.

– Так-то оно так, – глубокомысленно покивал Бояров, по-прежнему думая о своём. – Но мы подошли к черте, за которой начинается регресс.

– Мы выживем, Миша, вытянем, благодаря тебе, благодаря Антону. Оглянись вокруг, парни и девчата давно одичали и прекрасно себя чувствуют, между прочим!

Ещё год назад они каждый вечер рубились на компьютерах, а сейчас дай бог раз в три-четыре дня за мочилово садятся, а то и раз в неделю. Это уже не хилые городские мальчики, которых муравьи в лесу могли легко с ног сбить и запинать всем скопом! Это хищники! Ты на Солнцева глянь, он же львов, как нашкодивших котят, гоняет, хотя с другой стороны, самки, если подумать, мелких Сашке оставляют, когда уходят на диких коров охотиться. И самцы его уважают и не перечат. Рычат, сволочи, но кто в лесу хозяин, знают чётко. Сашок уже настолько их повадки изучил, что с лёгкостью заткнёт за пояс любого зоолога! А твой спиногрыз чего учудил с Антохой?! Они с весны арбалеты и болты к ним в кузне мастрячат. Убойные штуки получаются, с ними на медведя не страшно выходить. Игорь и Женя ткацкий станок собирают, в планах у них механические прялки, а девчонки научились лён обрабатывать, ещё мне и тебе осталось научиться валенки с овечьей и собачьей шерсти катать, а то с зимней обувкой конкретный напряг может появиться. Шкуры мы обрабатываем, штаны и куртки из них шьём, меха также. Все по морозам в свежесшитых заячьих шапках щеголяли и овчинных полушубках. Ты правильно заставил народ ограбить библиотеки! Сейчас мне смешно и грустно одновременно, но мог ли я пять лет назад подумать о книгах, которые станут главным богатством? Миша… Палыч, у нас сейчас есть всё, чтобы не загнуться и дать будущее детям, главное, не профукать задел, что, я боюсь, может произойти при переезде или после него. Палыч, поверь мне, не пропадём мы без бензина, хотя гранит науки стоит погрызть. Листового железа у нас навалом, а на станции цистерн с нефтью. Какую-нибудь дрянь мы можем сами попробовать перегнать, соорудив перегонные кубы, а не получится, то и хрен с ним, у меня есть отличный план свечного заводика.

– Хорош, Цицерон Сенекович, на уши давить, побереги свой рабочий орган, мозоли на языке мы пока лечить не умеем. Твоя позиция понятна, и не хочу сказать, что она мне не импонирует – ещё как импонирует, и где-то на девяносто девять процентов я с тобой согласен, но как быть с одним процентом, касающимся новой крови и генетического разнообразия, чтобы не плодить уродов, я пока не знаю, как решить.

– Ну-у, – от смущённого чирканья ножкой по земле вверх поднялось небольшое облачко пыли.

– Я что-то не понял, – крякнул Михаил в замешательстве. – Ты чего это удумал, охламон старый? Колись давай.

– Ну-у, – Мирошкин стыдливо потупил взор, опустив его долу. – Мы с парнями, так, чисто умозрительно, как бы гипотетически, ну, тоже задумывались.

– И до чего же додумались ваши бестолковки? – смешивая взрывной коктейль иронии со злорадством, надавил взглядом Михаил. – Стоп, дай я сам: неужто ваша шарашка навострилась тишком старые следы на снегу проверить и умыкнуть кого-нибудь зимой? Блин, Мирошкин, даже не знаю, что вам сказать. Вмазать могу, а слов что-то не находится.

– Э-э, попрошу без рукоприкладства!

– Ногами, значит, можно. А вы, романтики с большой дороги, подумали, что состричь могут вас? Тебе рассказать историю, как мой бывший кореш с новыми корефанами за бабами ездил? Ружья-пистолеты у них были, но только не помогли они им. Пораскинув мозгами, корефаны отказались от мысли обзавестись женским обществом, причём мозгами они раскидывали в натуральном смысле.

– Какая поучительная история, – бледнел лицом Владимир, припоминая давным-давно рассказанную женой страшилку. Выходит, Галка не просто сказку сказывала, а самую что ни на есть быль вещала. – Каюсь, план хорош, но несколько недоработан. Мне мои мозги дороги, как память.

– А на хрена они тебе, всё равно ты ими не пользуешься? Шепну Галине, она их тебе на счёт «раз» вышибет, чтобы неповадно было.

– Бояров, я всё что угодно предполагал, но что ты на такую подлость способен, даже подумать не мог. Вот и верь после этого людям! Ладно, наш план – говно, а у тебя какие предложения? Морячков приманить? Окей, притащились они сюда, все рады-радёшеньки, бьют копытом и стучат в литавры, а нас под шумок выстроили у околицы и скосили к чертям собачьим одной очередью.

Может быть такое? Да запросто! Человек человеку люпус эст! То есть волк!

– Люпус, люпус, не нагнетай, поэтому я предлагаю всё хорошенько обдумать, не кидаясь с бухты-барахты из крайности в крайность. Ваш план не совсем провальный.

Корявый, кривой, сляпанный на коленке, но не мертворождённый. Его стоит принять за рабочий вариант номер один и проработать в части безопасности и быстрого унесения ног, заранее просчитав возможные и невозможные нюансы. Вариант с морячками и переселением на юг также не отбрасываем, держа его в голове. Вдруг выгорит? Чем не безумная теория?

– Зная тебя, – весело усмехнулся Владимир, – ты наверняка просчитываешь в уме совсем безумную дичь типа того, что морские каракатицы чапают по наши души. – Мирошкин…

– Ась?

– Лимон сожри, уж больно рожа у тебя довольная, аж противно.

– Ты что, в натуре подобную дичь… э-э, ну, строишь гипотезу? – шокированно округлил глаза Владимир. – Капец… Бояров, я думал, у меня тараканы в голове копытами стучат, а они, оказывается, сопливые щенки по сравнению с твоими монстрами.

– Жизнь покажет, чьи тараканы тараканистее, а пока не гони волну, Володя. Посидим вечером в тёплой мужской компании рядком, погутарим ладком. Глядишь, коллективный разум и додумается до чего-нибудь путного. – Или не додумается.

– Или не додумается, – тихим эхом повторил Михаил, соглашаясь с собеседником. – До вечера ещё дожить надо.

Вечером посидеть не вышло. Жизнь, как всегда, внесла коррективы. Стоило первым сумеркам под комариный звон лениво заползти на землю, случилось неожиданное. Глазастый Солнцев, лениво позёвывая, устало затащил натруженные за день ноги на высокое крыльцо дома, остановившись у двери на почесать живот с ягодицами, но так и не донёс грязную пятерню до замызганной штанины, прикрывающей заднее естество.