«Плановики, — рассказывает Д. Верхотуров, — основную ставку делали на запашку новых земель именно в степной зоне: на Украине, Северном Кавказе, в Поволжье, в Казахстане и в Сибири. В рамках пятилетнего плана в Казахской АССР предполагалось распахать 6,5 млн гектаров земель, и 66 % этой территории отводилось под совхозы „Зернотреста“ и 12 % под колхозы… Для этого планировалась также масштабная программа переселения крестьян из районов аграрного перенаселения. В течение пятилетия в Казахстане должно было, по расчетам Госплана КазАССР, появиться 360 совхозов, занимающих площадь сельскохозяйственных угодий 45–50 млн гектаров. В их числе было: 70 зерновых совхозов с посевами на площади 2,5 млн гектаров, которые должны были дать 14 млн центнеров товарного зерна, 270 животноводческих совхозов, в которых должно было содержаться 11 млн голов скота, и 20 совхозов технических культур с посевами на площади 500 тысяч гектаров. Планы строительства в степной зоне были просто грандиозные».

Модель аграрного производства была некритически заимствована в США, а «главным примером служили крупные механизированные хозяйства в США, в частности хозяйство „Кэмпбелл Фарминг Корпорейшн“, в штате Монтана, которое имело 38 тысяч гектаров и полностью механизированные работы. Сталин широко использовал пример Т. Кэмпбелла, и он даже приехал в январе 1929 года в Москву, где выступал перед руководителями и директорами совхозов „Зернотреста“, а 28 января 1929 года встретился со Сталиным. Впрочем, американское зерновое хозяйство всегда было предметом пристального внимания советских плановиков, которые тщательно изучали опыт крупных американских зерновых и скотоводческих хозяйств и пытались его перенять и внедрить в советском сельском хозяйстве. Хозяйство Кэмпбелла стало прообразом крупных советских зерносовхозов, которые в публикациях того времени назывались „пшеничными фабриками“. Советских хозяйственников привлекала высокая товарность хозяйств, механизированность всех работ и сама возможность производства огромного количества товарного зерна, которое можно было пустить как на внутреннее снабжение, так и на экспорт»[397].

В 1933 году в журнале «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства» был опубликован подробный разбор дела вредительской группы Конара-Вольфа- Коварского, или «дела Трактороцентра»: вредительство состояло во введении монокультуры в совхозах, игнорировании местных природно-климатических условий и некритическом заимствовании американского опыта ведения сельского хозяйства[398].

Для хозяйства Кэмпбелла были характерны откровенные экологические проблемы: неглубокая пахота, слабая агротехника с годовым паром земли, слабая борьба с сорняками и небрежный посев. «По существу, — объясняет Д. Верхотуров, — хозяйство существовало за счет хищнической эксплуатации земли и расхищения ее естественного плодородия. Все эти характерные черты хозяйства Т. Кэмпбелла оказались и в советских зерносовхозах: огромные площади, гораздо большие, чем в США, недостаток тракторов до норм, исчисленных для МТС, слабая агротехника и засев около 20 % имеющихся пахотных земель, слабая борьба с сорняками. Особенностью системы была неглубокая вспашка, которую в 1931 году внедрил М. Е. Коварский, заместитель А. М. Маркевича по Трактороцентру, который создал вторую на Украине МТС. Коварский требовал пахоты не более чем на 8–12 сантиметров, и под эту задачу выпускалась сельскохозяйственная техника: плуги, бороны, культиваторы. Подобная мелкая вспашка сокращала сроки полевых работ, сокращала расход горючего и увеличивала межремонтные сроки для оборудования. Таким образом можно было распахивать гигантские площади сравнительно небольшим количеством тракторов»[399].

В описании климата Новороссии (то есть Северного Причерноморья от Дуная до Дона) начала XX века П. Семенов-Тян-Шанский указывал, что наибольшая часть этого пространства «представляет собою в общем однообразную степь, на востоке незаметно сливающуюся с астраханскими и арало-каспийскими степями. Подобные условия дают большой простор ветрам, которые должны здесь отличаться своей силой»[400]. Это порождало непостоянство климата, сухость воздуха, постоянную угрозу засухи. При сельскохозяйственном освоении распаханные земли без травяного покрова создавали колоссальные тучи пыли, суховеи и «черные бури».

Уже в 1891 году юг империи пережил небывалую засуху и последовавший за ней страшный голод. «Не только был совершенно сорван и унесен с полей тонкий снеговой покров, — писал один из основателей российской экологии почвовед В. Докучаев, — но и рыхлая почва, обнаженная от снега и сухая, как пепел, взметалась вихрями при 18 градусах мороза. Тучи темной земляной пыли наполняли морозный воздух, застилая дороги, занося сады — местами деревья были занесены на высоту 1,5 метра, — ложились валами и буграми на улицах деревень и сильно затрудняли движение по железным дорогам: приходилось даже отрывать железнодорожные полустанки от сугробов черной пыли, смешанной со снегом»[401]. Признаки степи Докучаев отмечал на Полтавщине. Весной 1928 года в центральных и юго-восточных регионах Украины, Сталинградской и Астраханской областях РСФСР ветры подняли на воздух более 15 миллионов тонн чернозема, истончив пахоту и вызвав относительные неурожаи 1929–1931 годов[402].

Особо сильная засуха, охватившая обширные районы степной полосы, в которых разворачивались зерносовхозы и колхозы, случилась и в 1932–1933 годах. Нехватка тракторов приводила к небрежной пахоте, к затягиванию сроков сева, что в условиях засухи понижало урожай на 30–40 %. Мелкая вспашка предоставляла благоприятные условия для размножения сорняков и вредителей, а также приводила к быстрому высыханию почвы в засушливых районах, создавая предпосылки для сильнейшего неурожая; «низкая агротехника привела в 1932 году к вспышке головни — опасной болезни злаков, способной вызывать тяжелые отравления при употреблении зараженного зерна в пищу. Обследования показали, что заражение зерна головней было практически повсеместным». Кроме головни разразилась эпидемия бурой ржавчины и фузариоза.

Насекомые-вредители, саранча и мыши «размножались в потрясающих воображение масштабах из-за мелкой пахоты, не разрушающей норы, из-за хранения зерна в ямах, из-за многочисленных нарушений правил агротехники и хранения зерна. В степных районах Крыма, Северного Кавказа, Поволжья, Казахстана отмечалось до 10 тысяч нор грызунов на гектар. Мыши в 1932 году оккупировали всю степную зону от Днестра на западе до Иртыша на востоке»[403].