– Ну как так? – корил его Михей, когда они, облазив окрестности, сидели у догорающего костра и завтракали. – Так вот взяла и сбежала?

– Да не слышал я, – оправдывался Эстет. – Вырубился, блин. Проснулся – а ее нет.

– А если зверье? Отошла в кусты по нужде, а ее там сцапали.

– А нас почему тогда не тронули, а? – отбивался товарищ. – Нету здесь зверья, уверен. И мужики говорили. Мне кажется, она сама ушла. Давно порывалась. Видел ее вчера – бледная вся была как смерть. Опять этот приступ ее.

– Видел. Думаешь, просто свалила?

– Да кто ж этих баб разберет? Одни беды от них вечно.

– И чего делать теперь будем?

– Ну, нашел кого спросить.

Девушка будто испарилась. Сумка ее тоже исчезла, и это наводило Михея на мысль, что Лехины предположения близки к истине. Значит, готовилась, раз вещи с собой прихватила. Но почему именно сейчас? Почему ничего не сказала? Боялась, что парни ее не отпустят, будут удерживать?

Решили ждать до обеда. Тянулись минуты, слепляясь в часы, но девушка так и не появилась. Не нашли ее и после обхода окрестностей. Передумав все, что только можно, около полудня парни скрепя сердце решили выдвигаться. Сегодня шли медленнее – непроизвольно чаще обычного делали остановки, часто оглядывались, точно ожидали каждую минуту увидеть Тайку. Но пустынной была дорога, и никто не шел за ними следом.

День прошел без приключений и происшествий. Никто не встретился им, и Михей мысленно настраивал себя на то, что весь оставшийся путь и будет таким – спокойным, без тех ужасов, которые они пережили в самом начале. Но даже здесь, в «чистой» местности, он вздрагивал от каждого шороха и частенько хватался за ружье. Кто знает, как далеко зверье из фонящих земель могло забираться?

Сколько прошли за день, парень не знал. К вечеру нахмурилось – темные тучи висели низко над путниками. В седловине между гор разгулялся ветер. Мишка частенько вынимал дозиметр, но прибор пока показывал допустимый фон. Отсюда открывался живописный вид на равнину, опоясанную хребтами. Ее насквозь пронизывала железнодорожная ветка, теряясь за дальними увалами. Старый указатель на развилке гласил, что до Читы оставалось «407 км».

На ночевку встали в заброшенной деревушке под названием Зудыра. Перебравшись через реку по старому мосту, облюбовали ветхий дом в середине улицы. Сумерки спускались медленно, а вместе с ними пожаловала непогода. Ветер сражался с деревьями, остервенело гонял стаи косматых туч. Будто прохудившееся, небо сочилось первыми каплями дождя. В доме тоскливо скрипели половицы, да где-то на крыше подвывал залетавший в прорехи кровли ветер.

– Вот и остались мы с тобой вдвоем, Леха, – выдал Михей, когда они обустроились на ночлег в одной из комнат. В окне сохранилось стекло, и сюда не так задувало с улицы. Словно в ответ на реплику, застучал по крыше крупный дождь. Настроение, как и погода, окончательно испортилось.

– Куда она делась? – взволнованно говорил Эстет, выглядывая на улицу, которую поспешно заливали сумерки. – Неужели ушла насовсем?

Грустно и жутковато было, холодил сердце какой-то страх. А еще Михей вдруг понял, что скучает по этой странной девчонке. Он еще помнил тепло ее тела после той ночи у дяди Поти, помнил редкие прикосновения ее рук. Тайка словно изменила что-то в его душе, и он не готов был так быстро отпустить ее.

Эта ночь была темной и тревожной. Разгулявшаяся непогода давала о себе знать воем ветра, скрипом рассохшегося дерева, шелестом капель по крыше. На мир словно опрокинули чернильницу, и время загустело, как смола, застыв на месте. Луну будто своровали, и даже звезды куда-то сгинули. Михей ума не мог приложить, куда исчезла девушка. Он гнал от себя мысли, что на нее мог кто-то напасть. Если бы зверье – тогда съели бы всех сразу. Если бы люди – то, опять же, почему только на Тайку? Чем больше парень думал над этим, тем больше понимал абсурдность ситуации. И наконец, после долгих размышлений, утвердился в единственной мысли.

Тайка ушла сама.

Михей прекрасно помнил ее состояние после этих приступов. Помнил, как она скрывала что-то. Неужели ее болезнь была настолько опасной, что могла погубить ее близких? Неужели она боялась, что сможет навредить друзьям, и потому уходила? Быть может, эти ее приступы стали такими сильными, что она приняла решение уйти навсегда?

Михей заметил, что девушка стала хуже выглядеть после выхода из Возжаевки, будто неизвестная болезнь стала сильнее подтачивать ее. Тайка словно стала еще худее и бледнее. Да и уставала она последнее время чаще – во время переходов то и дело стала просить отдыха, и перерывы эти становились все длиннее.

Парни сильно вымотались за день и сегодня легли спать одновременно, предусмотрительно задвинув дверь и окна старой мебелью. Мишке снилась всякая муть. После полуночи сквозь сон ему даже показалось, что кто-кто бродит неподалеку. Парень вскочил, судорожно сжимая ружье, слушая ночь.

«Кто здесь?» – так и порывался спросить он, но промолчал.

Гулко ухало сердце – аж в висках отдавало. Страх холодными коготками царапнул по спине. Непогода успокаивалась, и ветер, навоевавшись с вечера, улетел за горы. Сквозь густую, как кисель, тишину иногда пробивались звуки окружающего мира. Вот звонко прокричала – точно пролаяла – за рекой невидимая птица. Где-то далеко, на самой границе слышимости, тихо пробурчал гром. Разрезали воздух крылья летучей мыши, скользнувшей из-под крыши чердака в темноту. Здесь мир не был таким враждебным. И все же Михей нутром ощущал скрытую угрозу. Будто некто невидимый внимательно смотрел за ними из черной глубины ночи. И от его взгляда парня словно обдавало холодком.

Когда-то давно отсюда уходили люди, которых прогнала война – бросая родные места, оставляя нажитое. Сколько по стране было таких пустых мест? Ни за что наказанная безмерной жестокостью человека, бескрайняя родина теперь превратилась в страну контрастов. Обжитые территории сменялись безжизненными пустошами.

* * *

Под утро парни спали так крепко, что не слышали ни шелеста травы возле крыльца, ни тихих шагов в коридоре. Михей сопел, раскрыв рот, когда легкая рука легла ему на плечо. От неожиданности он едва не заорал и рванул что есть силы ружье, метясь прикладом в незваного гостя. Но вовремя успел остановиться.

Перед ним стояла Таська. Но как она изменилась за это время! Изможденное, осунувшееся лицо. Темные круги под глазами, блуждающий взгляд. Словно и не она это была, а жалкая тень девушки.

– Дай попить, пожалуйста! – прозвучала короткая просьба.

Тайка жадно присосалась к фляге и долго не могла оторваться. Казалось, будто она не пила целую вечность. Михей видел, как судорожно двигался кадык во время глотков – наверное, так пьют потерявшиеся в пустыне. Опустошив флягу парня, девушка тяжело выдохнула и присела рядом, закрыв глаза. Молчание длилось с полминуты. Эстет тоже давно проснулся и теперь с удивлением смотрел на утреннюю гостью. Мишка не выдержал первым: