— Подглядывала? — с мрачным удовольствием кивнул мирай, продолжая двигаться, и вдруг остановился прямо напротив нее. Уже гораздо ближе: всего в половине короткого шага.

На расстоянии дыхания…

Иллиана сморщилась, но кивнула.

— Я не хотела подглядывать, просто шла мимо. В царском дворце мне… посчастливилось оказаться впервые. Тут все так интересно. Мозаика, статуи, изразцы…

— Занимающаяся любовью пара, — с ухмылкой дополнил царевич, и на его лице проскочило абсолютное понимание. Словно это совершенно нормально.

Иллиана вспыхнула до корней волос.

— Нет! Ну что ты! Это вовсе не входило в круг моих интересов, просто…

— Именно поэтому ты и не повернула назад, а осталась смотреть представление дальше. — Дарьеш совершенно не давал ей возможности оправдаться. Наоборот, каждое его слово будто закапывало ее глубже в зыбучие пески южной Шейсары.

Иллиана громко сглотнула, заметив, как медленно, еле заметно зазмеился по полу черно-синий хвост, еще сильнее приближая к ней огромную фигуру мирая.

Резко отвернувшись, девушка сделала несколько шагов в сторону, будто оживленно пытаясь объяснить свою позицию. На самом же деле оно просто убегала. Хотела оказаться подальше от царевича, который вел себя очень странно.

Пугающе странно…

— Это совершенно не так! — воскликнула Иллиана, не поворачивая головы к мужчине, который остался позади. — Однако я все равно извиняюсь за это… досадное недоразумение. Надеюсь, мы его забудем! Не стоит вспоминать всякие пустяки.

В этот момент она наконец остановилась, потому что напротив нее оказалась стена с глубокой нишей, внутри которой в камень было вставлено зеркало. По обеим сторонам стояли цветы, а на гладкой поверхности лежала ее сумочка, которую она так и не разобрала после приезда из дома.

Девушка бросила взгляд на свое отражение и увидела далеко за спиной молчаливую фигуру Дарьеша. От расстояния, разделяющего их, сразу стало легче.

Иллиана глубоко вздохнула, приводя в порядок сердцебиение и загоняя поглубже неуместный страх перед братом Торриена, а затем повернулась, чтобы посмотреть царевичу в глаза.

Вот только Дарьеш больше не стоял посередине комнаты вдали от нее. За какую-то долю секунды он пересек разделяющее их пространство. Иллиана только и успела тихо ахнуть, как он вдавил ее в каменную стену своим телом, подхватил под бедра и усадил в нишу, плотно прижимая к себе.

Девушка на мгновение не только потеряла дар речи, но и забыла, как дышать. Кровь прилила к щекам, а руки, отталкивающие обнаженную грудь мирая, похолодели от ужаса.

В этот момент Дарьеш вдруг схватил ее за шею и склонился к лицу, негромко и с удовольствием прошептав на ухо:

— Боюсь, птичка моя, что это досадное недоразумение мне слишком понравилось, чтобы я мог о нем так просто забыть!

“Птичка моя…”

Обращение царевича вдруг всколыхнуло в памяти разговор с Изумрудкой о том, чем та питалась на территории дворца.

Змеи едят птиц…

Аналогия оказалась слишком красочной.

— Я — хасси Торриена, — прохрипела девушка, не узнавая свой испуганный голос. — Ему не понравится то, что здесь происходит!

Это была ее последняя надежда. Воззвать к голосу разума старшего брата.

Вообще, Иллиана совершенно не понимала, что в голове у этого царевича. Почему он позволяет себе приставать к ней, находиться так близко. И чего вообще добивается. Думать о том, что он замыслил нечто плохое, совсем не хотелось.

Так не вовремя вспомнились слова дженмирая Шентарса, которые он сказал, когда вез ее во дворец. Правда о том, что более сильный и наделённый большей властью мирай может забрать себе чужую хасси. Что будет, если она окажется собственностью другого?

В груди болезненно защемило. Сможет ли Торриен вернуть ее? Захочет ли, если соперничать с ним станет его старший брат и наследник престола?

От этих мыслей закружилась голова.

А Дарьеш будто и не слышал ее слов. Улыбаясь, он вдруг приоткрыл губы, из которых показался тонкий раздвоенный язык.

Иллиана побледнела.

Язык скользнул вперед и прошелся по ее щеке, вызывая странное промозглое ощущение. Словно ее коснулся не человек и даже не мирай. Настоящая змея.

— Никому не позволено брать чужую хасси, — зажмурившись, выдавила девушка, сама не уверенная до конца, так ли это. Но терпеть касания Дарьеша было слишком невыносимо.

— Так и есть, — кивнул царевич, вызвав у Иллианы прилив облегчения, но настолько короткий, что стало даже больно. Потому что через долю секунды мужчина добавил: — Вот только ты — не хасси. Мне рассказала твоя служанка. Милашка по имени Герхарсия.

Иллиана вспыхнула, ничего не понимая, а царевич еще шире улыбнулся, продолжая:

— Среди мираев существует правило. Чужую хасси можно забрать только с согласия хозяина, который заплатил за нее цену. Отнять силой — тоже можно, но в этом случае хозяин имеет право отстоять свою женщину. Например, вызвать на бой… если не боится проиграть. — Дарьеш как-то особенно хищно улыбнулся. — Мой брат не боится.

От последних слов на душе Иллианы немного потеплело. Но не слишком сильно. Ее буквально убивало все, что говорил наследник. От самой постановки вопроса, в котором как никогда прежде ярко становилось ясно, что хасси — лишь собственность купившего ее мирая, до того факта, что эту собственность так легко отнять.

А Дарьеш тем временем продолжал говорить:

— У меня нет никакого желания драться с Торриеном, — криво ухмылялся он, продолжая прижимать ее к стене, словно в этом нет ничего странного. — Конечно, я бы победил его… Наверно. Впрочем, ладно, не будем лгать, дерется на саблях он несколько лучше меня. — Царевич сморщился, но продолжал улыбаться. — Однако нам с ним и не понадобится драться.

— Почему? — спросила Иллиана, замерев, стараясь не шевелиться в руках огромного змея.

— После того как твоя милая служаночка ублажила меня ртом, признаться, не слишком умело, она поведала, что новая птичка моего брата еще с ним не спала, — победным голосом проговорил Дарьеш, буквально прожигая ее голодным взглядом. — А значит, статуса хасси ты не имеешь, моя милая… Я могу взять тебя, не нарушив ни один закон. Взять и присвоить себе.

Внутри Иллианы все заледенело от ужаса. Неужели это правда?

— Я могу забрать тебя, не нанеся при этом официального оскорбления брату, — продолжал царевич спокойно, кончиками пальцев чуть сдавливая и поглаживая ее шею. — Хотя, знаешь, я, конечно, и оскорбить его не боюсь. Наследнику Шейсары вообще бояться нечего, птичка. Запомни это. А еще наследнику Шейсары очень выгодно делать приятное…

С этими словами он опустил голову и провел своим длинным раздвоенным языком ей по шее. От ключицы вверх к самому уху.