– Что?! – опешила Ольга.

– Да так, ничего, плохая шутка, – отмахнулся Андреянов. Танцующей походкой проходя к роялю (Ася всегда держала его открытым), начал постукивать по клавишам одним пальцем, тихонько напевая:

– Жил-был у бабушки серенький козлик…

Женя повернула голову и взглянула на Андреянова исподлобья.

– Нравится? – спросил тот весело и снова стукнул было по клавише, однако вдруг вскрикнул, затряс кистью:

– Черт… руку свело!

Женя отвернулась от него и зевнула.

Андреянов опустил руку – видимо, стало полегче.

– Положи девчонку, видишь, спать хочет, – сказал он. – Давай поговорим.

– Не о чем нам говорить, – буркнула Ольга, отвернувшись от него и шагнув к лестнице, однако Андреянов проворно схватил ее за локоть:

– Есть о чем!

Женя подняла голову.

Андреянов отдернул руку:

– Да что такое? Опять судорога!

Ольга снова направилась к лестнице, однако Андреянов загородил дорогу:

– Боишься меня? Ну и дура! Что за жизнь ты себе устроила?! А все могло быть иначе! Вместо того чтобы чужой девчонке пеленки стирать…

– Она не чужая! – возразила Ольга.

– Ну да, еще скажи, что она твоя дочь, – хохотнул Андреянов. – Я же помню кровь на простынях… А ты вспоминаешь эти милые минутки? Во сне их видишь?

Тошнота подкатила к горлу Ольги, до смерти захотелось оказаться как можно дальше от этого отвратительного человека! Эх, и дура она, зачем осталась в доме, надо было сбежать через заднюю дверь, а оттуда на огород!

Ольга резко отвернулась от Андреянова, однако он опять оказался перед ней:

– Да положи ты эту проклятую девчонку! Иди ко мне!

Ольга попятилась, крепче прижав Женю к себе.

– Ладно, – сказал Андреянов, криво улыбнувшись. – Не хочешь по-хорошему – давай по-плохому. Я ведь могу все рассказать твоим хозяевам… о том, как ты жила-поживала у моей тетушки и как давала там всем посетителям… зарабатывая деньги! Была платной проституткой. Если я об этом расскажу, ты лишишься всего. Васильевы выгонят тебя вон. К Женьке уж точно больше не подпустят! А я тебе предлагаю иногда спать со мной, ничего не теряя. У тебя же бывает свободное время? Будешь прибегать ко мне на службу, у меня в кабинете роскошный кожаный диван… А сейчас давай поднимемся к тебе. До смерти хочу тебя, ну не мучай мужчину!

Андреянов шагнул к Ольге, но она отпрянула, хрипло выкрикнула что-то, захлебнувшись ненавистью.

Женя на ее руках завертелась, взглянула на Андреянова в упор. В то же мгновение ноги у него подогнулись, и он начал падать, заваливаясь назад, на дверь… которая в это мгновение распахнулась, и Василий Васильевич успел подхватить приятеля:

– Что такое? Что с тобой?

Андреянов с трудом выпрямился, растерянно озираясь, как бы не понимая, что здесь произошло:

– Голова… закружилась…

Он делал руками странные движения, как бы силясь поймать равновесие, лицо его было очень бледно и имело бессмысленное выражение.

Женя отвернулась, зевнула, опустила головку на Ольгино плечо и засопела ровно, спокойно, внезапно уснув, словно от крайней усталости.

Лицо Андреянова порозовело, он перестал шататься и утвердился на ногах.

– Ничего себе, шуточки… – пробормотал он, глядя на Ольгу чуть ли не с ужасом. – Что со мной такое? Что ты со мной сделала, шлюха паршивая?

– Анатолий! – воскликнул Васильев ошеломленно. – Что ты говоришь?!

– То, что слышал, – тяжело дыша, прохрипел Андреянов. – Я тебе говорил, что она похожа на одну знакомую проститутку? Ну так это она и есть! Смотри, как бы она твою дочку сифилисом не заразила, эта нянька!

Голос у него сорвался. Андреянов закашлялся и бросился прочь.

Ольга бросилась было к лестнице, не помня себя от ужаса и стыда, однако Васильев окликнул ее:

– Подождите. Объясните, что здесь происходило?

Он смотрел хмуро, мрачно, недоверчиво.

Ольга еле смогла ответить, так перехватило от страха горло:

– Анатолий Николаевич ко мне… приставал, но я его оттолкнула, он чуть не упал, а тут вы вошли…

– Поня-ятно, – протянул Васильев, и лицо его внезапно просветлело, засияли глаза: – Значит, он со злости все это наговорил?!

Ольга слабо кивнула.

– Это хорошо, – с облегчением сказала Василий Васильевич. – Мы с женой вам так доверяем, вы для нас как родная, а для меня… а я… – Он помолчал, а потом тихо, совсем тихо произнес: – Вы не представляете, Оля, как тяжело мне, лично мне было бы, если бы это оказалось правдой. Ведь тогда мы вынуждены были бы с вами расстаться! – И воскликнул с надеждой: – Но ведь это неправда, так, Оленька? Мы не расстанемся?!

Ольга только и могла, что снова кивнула. Страшно было поднять на него глаза – а вдруг и на лице написана та же нежность, которая только что прозвучала в его голосе?! Нежность – и любовь…

А как же Ася?!

Ольга, пряча глаза, бросилась наверх, в детскую.

Женя крепко спала на ее руках.

Филька, как всегда, задрав пышный хвост, обогнал ее и промчался вверх по ступенькам.

Москва, 1937 год

Изменения грянули в одночасье. Явились как-то июньским утром сотрудники 9-го отдела ГУГБ на службу, а их ждет новость: начальником у них теперь будет Исаак Ильич Шапиро, бывший заместитель начальника Секретариата НКВД СССР. Глеб же Иванович Бокий арестован. Немедленно стало известно и то, что говорилось в постановлении на арест: Бокий – троцкист и член контрреволюционной масонской организации «Единое трудовое братство», занимавшейся шпионажем в пользу Англии, а также руководитель антисоветского спиритического кружка, где проводились сеансы, на которых предсказывалось будущее. Инкриминировалась ему также подготовка покушения на Сталина.

В кулуарах управления уже знали, что на Малой Лубянке несколько дней назад разгромили гнездо оккультистов-заговорщиков, ну и, конечно, ходили слухи, что если Бокий сам там не присутствовал, то вместо себя посылал для энвольтования вождя своего самого доверенного секретного агента по кличке Гроза.

В самом 9-м отделе все как воды в рот набрали и случившееся вообще не обсуждали. Можно было ожидать, что во главе отдела встанет заместитель Бокия, Федор Иванович Эйхманс, бывший начальником 3-го отделения 9-го отдела. Это отделение обеспечивало криптографию во всех подразделениях ГУГБ, а также организовывало шифрованную связь с заграничными представительствами СССР. Однако в начальственное кресло воссел далекий от забот отдела Шапиро, и нетрудно было угадать, что дни Эйхманса тоже сочтены.

2-й же оперативный отдел был слишком занят повседневными делами и отработкой следов, оставшихся после разгрома оккультистов на Малой Лубянке, чтобы всерьез озаботиться тем, что там происходит в 9-м отделе. Да и на своих за недостатком времени мало обращали внимания. И никого особо не удивило, что после совещания у Николаева-Журида лейтенант госбезопасности Ромашов в служебных кабинетах почти не появляется. Было известно, что он работает по какому-то особому заданию самостоятельно, даже без привлечения агентов-помощников.