Крамп. Он пришел ко мне говорить, и стоял около моего секретера, и говорил слишком много — про что, я не понимал. А когда он ушел — где моя золотая вечная ручка с орлами? Тоже ушла.

— Бедный король, — сказала Лотти. — Вы не унывайте, лучше выпейте еще бокал.

— …Почту за большую честь, — сказал американец, — если ваше величество, и эти джентльмены, и миссис Крамп…

— Додж, пришлите-ка сюда моего херувимчика… Эй, ты, судья просит еще бутылку вина.

— Зачту по большую честь… почту за большую честь, если миссис величество, и эти джентльмены, и его Крамп…

— Молодец, судья. Сейчас принесут еще бутылку.

— Почту за большую Крамп, если его джентльмены, и эти величества, и миссис честь…

— Да-да, судья, все правильно. Вы там смотрите, друзья, как бы он не свалился. И пьют же эти американцы.

— …Почту за величество Крамп, если миссис джентльмен…

И его честь судья Скимп из федерального верховного суда залился громким смехом. (В оправдание всех этих людей следует напомнить, что никто из них еще не обедал.)

В комнате, между прочим, находился также некий молодой человек с усами, на вид очень тихий и корректный. До сих пор он молча пил в своем уголке, лишь изредка бросая судье Скимпу короткое «за ваше», а теперь вдруг поднялся и сказал:

— Держу пари, что вам этого не сделать.

Он выложил на стол три монеты по полпенса и не спеша подви́гал их, после чего гордо вскинул голову.

— К каждой монете я прикоснулся всего пять раз, — сказал он, — и два раза поменял их местами. Ну-ка, кто так сумеет?

— Вот это ловкость рук! — сказала Лотти. — И где только вас такому обучили?

— Один тип в поезде показал.

— Мне кажется, это нетрудно, — сказал Адам.

— А вы попробуйте. Не выйдет. Держу пари на что хотите.

— На сколько, например? — Лотти сияла, такие вещи были в ее вкусе.

— На сколько хотите. На пятьсот фунтов?

— Соглашайтесь, — сказала Лотти. — Выиграете. У него денег много.

— Идет, — сказал Адам.

Он взял монеты и тоже подвигал их по столу, а кончив, спросил:

— Ну как?

— Ах, черт побери, — сказал молодой человек. — В первый раз вижу. Я за одну неделю заработал этим фокусом уйму денег. Получите. — Он достал бумажник и протянул Адаму кредитку в пятьсот фунтов. Потом опять сел в тот же уголок.

— Одобряю, — сказала Лотти. — Сразу виден благородный человек. По этому случаю надо выпить.

И все выпили еще по бокалу.

Вскоре молодой человек опять встал с места.

— Предлагаю реванш. Орел или решка. Два из трех — выигрыш.

— Идет, — сказал Адам.

Они бросили монету по два раза, и оба раза выиграл Адам.

— Ах, черт побери, — сказал молодой человек, протягивая ему вторую кредитку. — Везет вам.

— У него денег куры не клюют, — сказала Лотти. — Тысяча фунтов для него пустяк.

Ей нравилось воображать это про всех своих постояльцев. Но в данном случае она заблуждалась. У этого молодого человека было в кармане столько денег потому, что он только что продал те немногие ценные бумаги, которые у него еще оставались, чтобы купить новый автомобиль. Вместо этого он на следующий день с горя купил подержанный мотоцикл.

Чувствуя легкое головокружение, Адам выпил еще бокал, чтобы мысли прояснились.

— Можно я схожу позвоню? — сказал он.

И позвонил Нине Блаунт.

— Это Нина?

— Адам, милый, ты уже пьян.

— Откуда ты знаешь?

— Слышу. Тебе что нужно, а то я сейчас уезжаю обедать.

— Я только хотел сказать, что пожениться мы сможем. У меня есть тысяча фунтов.

— Чудесно. А как ты их добыл?

— Расскажу, когда увидимся. Мы где обедаем?

— В «Ритце». Потом к Арчи. Милый, я очень рада, что мы поженимся.

— Я тоже. Но не надо делать из этого мелодраму.

— А я и не собиралась. К тому же ты пьян.

Он вернулся в гостиную. Мисс Рансибл уже приехала и стояла в холле, разодетая для вечера.

— Кто эта девка? — спросила Лотти.

— Она не девка. Это Агата Рансибл.

— А на вид девка… Здравствуйте, душенька, входите. Мы тут как раз собрались выпить. Вы, конечно, со всеми знакомы? Вот этот, с бородой, — король… Нет, солнышко, король Руритании. Вы не обиделись, что я приняла вас за девку, нет? Очень уж похоже, и наряд весь такой. Теперь-то я, конечно, вижу, что ошиблась.

— Дорогая моя, — сказала Агата Рансибл, — если б вы увидели меня сегодня днем… — И она стала рассказывать Лотти Крамп про свои злоключения на таможне.

— Что бы вы сделали, если бы вдруг получили тысячу фунтов? — спросил Адам.

— Тысячу фунтов, — сказал король, и глаза его затуманились от такого фантастического видения. — Ну, сначала я бы купил дом, автомобиль, и яхта, и новые перчатки, а потом основал бы в моей стране одна маленькая газета, чтобы она писала, что я должен вернуться и быть король, а потом я не знаю, что буду делать, когда опять получу веселость и великолепность.

— Но к сожалению, сэр, тысячи фунтов на все это не хватит.

— Да?.. Не хватит?.. Целой тысячи фунтов? Ну, тогда я, наверно, куплю золотая вечная ручка с орлами, какая украли либералы.

— А я знаю, что бы я сделал, — сказал майор. — Я бы поставил их на лошадь.

— На какую?

— Могу вам назвать аутсайдера, у которого есть все шансы победить в ноябрьском гандикапе. Кличка — Селезень. Пойдет в двадцати к одному, а то и меньше. Если поставить на нее тысячу и она придет, вы сразу станете богатым человеком, разве нет?

— Верно. Это идея. Вы знаете, я, пожалуй, так и сделаю. Идея просто замечательная. А как это можно сделать?

— Давайте мне вашу тысячу, я все устрою.

— Вы очень любезны.

— Ничего, ничего, пожалуйста.

— Нет, в самом деле, это очень любезно с вашей стороны. Спасибо, вот они. Вам налить?

— Нет, уж это я угощаю.

— Я первый сказал.

— Ну, тогда выпьем вместе.

— Одну минуту, мне только нужно позвонить по телефону.

Он позвонил в отель «Ритц» и попросил найти Нину.

— Милый, ты что-то очень часто звонишь.

— Нина, у меня к тебе важный разговор.

— Слушаю, милый.

— Нина, тебе что-нибудь известно про лошадь по кличке Селезень?

— Кажется, да. А что?

— Какая это лошадь?

— Никуда не годная. Она принадлежит матери Мэри Маус.

— Совсем плохая лошадь?

— Да.

— У нее нет шансов победить в ноябрьском гандикапе?

— Ни малейших. Ее, наверно, даже не выпустят. А что?

— Знаешь, Нина, выходит, что мы все-таки не сможем пожениться.

— Почему, дорогой?

— Да понимаешь, я поставил мою тысячу фунтов на Селезня.

— Очень глупо сделал. Ты не можешь взять их обратно?