– Айка? – спросил Кир.

– Сейлин? – одновременно с ним поинтересовался Сэн.

– Я назвал ее Селена, – расплылся в жизнерадостном оскале дракон. – Она такая же милая, забавная и ласковая, как наша девочка, – продолжил он, поднимаясь на ноги и запихивая мою новоявленную тезку за пазуху. Ничего себе ласковая я у них девочка! Хотя если вспомнить тьму и ее аппетиты… – Куда дальше пойдем?

Ну все, мужик точно свихнулся. Надеюсь, не из-за моей вампирской дегустации. И зачем эти двое притащили его сюда? Не в качестве живого укора для меня, надеюсь.

– А нам точно нужен этот псих? – озвучил мои мысли Кир, и я снова оттаяла, перестав брыкаться.

– В гости к главе рода Кули идем, – ответил брату Ашенсэн, игнорируя реплику представителя вышеупомянутого рода.

А я… я просто потеряла дар речи. Это что же получается? Волшебные браслеты хранятся у родственников белокожего? А они точно только голод блокируют, а не еще что-нибудь? Например, личную свободу и прочие необходимые человеку вещи.

Тем временем в расколдованном городе N…

Несмотря на поздний час, Неронг не спал. Собственно, не спал он уже неделю. Взбудораженные столь долгожданными – никто уж и не верил – переменами, горожане не желали сохранять привычный уклад жизни. Какой может быть распорядок дня, какие дела, когда такое происходит? Сперва расколдованные мумы принялись ломиться в двери своих бывших домов. Потом неожиданно тихо умерла во сне старушка Мартэна, а за ней еще пяток неронгцев – их срок подошел еще тысячу лет назад. Прыщавый Ильберт, застывший в двенадцатилетнем теле, чья мать повесилась в самом начале изоляции, первым отправился к границе купола. За ним следовала толпа подростков и детей с глазами стариков на ожесточенных лицах; несостоявшихся матерей – и тех, что не доносили плод, и тех, что оплакали умерших в одночасье младенцев.

Невидимая граница, за которой случайные узники чужой ловушки раньше осыпались пеплом, исчезла. Под пристальными взглядами десятков глаз Ильберт сперва сделал осторожный шаг, потом побродил зигзагом, то преступая черту, то возвращаясь в пределы безопасной территории, а затем с диким восторженным воплем помчался прочь от ненавистного города. Кто-то последовал за ним сразу, кто-то позже, но неделю спустя уже каждый рискнул хоть разок, но сходить на свободу.

Прыщавый мальчишка так и не вернулся, сломав себе шею где-то в горах. Парочку его приятелей сожрали маануки. Одна из бордельных девок, отправившись с клиентами праздновать снятие городского проклятия на озеро, утонула по пьяни. Где-то там, видать, и рыжая Кики сгинула, не зря в последние дни она вела себя странно, явно умом тронулась, оттого и ушла в горы в одиночку. Но эти мелочи никого не волновали. Город сходил с ума.

Но никого это не беспокоило. Никого, кроме наместника! Толстый О, кутаясь в плащ с капюшоном и стараясь держаться в тени, спешил к публичному дому. Нет, он не боялся соседей, но и отбиваться от очередной компании, жаждущей непременно выпить с ним за освобождение города, не желал. Им хорошо, этим беззаботным олухам, готовым на радостях вылакать все запасы алкоголя в городе и разломать то, что уцелело за тысячу лет плена. А ему-то как быть? Он ведь за Неронг в ответе. Наместник, чай, а не кто-нибудь.

И пусть должность была формальной, но… Выйдет гай Светлоликий из очередной своей спячки и с него, с сая О, за беспорядки эти и повальную пьянку спросит! И вряд ли сильнейшего озаботит тот факт, что за горожанами должен был следить не «садовник подземных плантаций», а молодой принц. Кто же с родного сына станет шкуру спускать? Значит, Рыжему О отдуваться придется. А у него, между прочим, эта самая шкура всего одна, любимая! И подставлять ее под гнев правителя не хотелось.

В кудрявую голову спешащего в бордель толстяка то и дело забредали мрачные картины его возможного будущего. Помимо ошалевших от счастья горожан были и другие поводы для волнения. Эван… обычно ответственный, собранный мальчик, который всегда переживал за благополучие Неронга, в последние дни бродил по нижнему городу с отсутствующим видом и манкировал своими обязанностями. Синеглазая моэра с заметно выцветшими волосами валялась на источнике без сознания и приходить в себя не торопилась.

А младшие наследники Светлоликого как-то слишком шустро выросли и выглядели на пять-шесть… не дней, а лет. Ну а вели себя вообще на шестьсот, круглосуточно опутывали какими-то амулетами, артефактами и прочей колдовской мишурой вполне безобидную с виду Геллу. Древние детки нагружали ее новыми книгами, чертили какие-то схемы и что-то с удовольствием объясняли тете доктору, как звала женщину странная мелюзга. Самое удивительное, что Ангелина спокойно с ними общалась, пила приготовленные ими настойки и рассказывала о своем мире. Невероятная женщина! Даже не верилось, что она с планеты, где почти нет магии.

Сегодня же «малыши» и вовсе заключили свою подопечную (или подопытную?) в сотканный из света кокон. Ой, что будет, когда Светлоликий очнется! Поскорей бы уже… Может, постучать по саркофагу и разбудить? Хотя при таком варианте шкуре Рыжего О точно не уцелеть. А жить-то хочется.

С разбегу преодолев лестницу на второй этаж, толстяк без стука ворвался в комнату хозяйки:

– Ариша? Посоветоваться надо!

– О чем? – заинтересованно улыбнулась ему хозяйка борделя, выйдя из-за двери ванной. На ней почему-то был надет мужской костюм и сапоги, на несколько размеров превышавшие ее собственный. Но лицо и прямые черные волосы были все те же, а вот голос отдавал несвойственной ему хрипотцой.

– Ари? – Рыжие брови наместника поползли на лоб.

– Да я это, я, – садясь в кресло, проворчал Илин-Ули, на ходу подстраивая внешнюю иллюзию, а заодно и посылая нежданному гостю едва заметную волну доверия. И почему Кейли-Оз так не вовремя ушла наводить ревизию у своих шлюх? – Маскарад готовим в честь освобождения города от чар. Костюмчики примеряю вот… А ты с чем пришел, рыжик? Рассказывай!

В одном из миров Тайлаари…

Я жутко хотела спать. И это при том, что последние сутки, если не больше, занималась тем, что дрыхла под кустом безобидного заповедника. Мои сопровождающие списали подобную реакцию на инициацию сейлин (да-да, именно сейлин, а не какой-то там выдуманной драконом Селены), которая, как пояснил Сэн, состоялась в драконьем логове. В чем это выражалось? Ну, во-первых, в моем окончательном единении со своей темной половиной души, которая, собственно, и была энергетическим вампиром. И вот из этого уже следовал обретенный контроль над теневыми щупальцами, а вместе с ним и способность в момент сильного эмоционального переживания выворачивать пространство наизнанку.

Как именно это происходило, самый умный и всезнающий в нашей компании маг так и не смог ответить. Просто там, в запертом наглухо зале, мне удалось создать кусочек другой реальности, не принадлежащей драконьему краю, да и вообще ни одному из миров Тайлаари. Как вскользь упомянул Кир-Кули, я умудрилась сотворить собственную маленькую бездну. Уютную и безобидную для меня, но инородную и опасную для всего, со мной не связанного. И если бы не сама проводила сквозь нее туристов, они бы никогда не нашли выход из созданной мной ловушки. Завязли бы в ней, как насекомые в сладком желе, а может, и вовсе погибли бы. Кто знает?