Мягкости в его взгляде поубавилось.

— Нет, я не злюсь.

Они снова взглядами столкнулись, Марина почувствовала неловкость, но глаз не отвела.

— Странно. Ты так сверкал глазами, я уж испугалась, что дом загорится.

— Ерунда какая-то. Ты из-за Наташки, что ли, разозлилась? Она приходила по работе!

— Правда? А Игорь тоже приезжал по делу!

— Может быть. Вот только зачастил что-то!

— Мне лучше знать, зачастил он или нет!

— Откуда это тебе лучше знать, интересно?

— Вот опять, опять ты начинаешь на меня глазами сверкать! Словно я в чём-то провинилась перед тобой! В чём? Что не сразу согласилась с твоим решением?

Он руки в бока упёр.

— С каким решением?

— Ты знаешь с каким! И не надо вынуждать меня всё это повторять!

— Кажется, за своё решение, как ты это называешь, я уже извинился. И даже пообещал, что больше не буду лезть!..

— А разве я просила обещать?

— А разве нет? Ты же недовольна была…

— Да я довольна, Дима! Просто меня удивил метод, который ты выбрал.

— Да не было никакого метода! Понимаешь? Что такого ужасного в том, что мы с ним в карты поиграли? Это игра.

— Игра, которой он может ещё больше увлечься, благодаря тому, что ты ему все секреты выложил!

— Марина, ты говоришь ерунду. И если ты этого боишься, поговори с ним сама, а пусть он тебе расскажет, увлёкся он или нет!

— Как у тебя всё просто! — всплеснула она руками.

— А у тебя наоборот…

— Может, вы прекратите кричать?

Голос Антона послышался сверху, Марина опомнилась, рот закрыла, а Гранович устало выдохнул.

— Мы больше не будем, Тош.

Мальчик показался на верхних ступеньках лестницы, напуганным или расстроенным не выглядел, но Марина всё равно с беспокойством вгляделась в его лицо.

— Чего вы раскричались-то? — удивился Антон. — Мам, не буду я больше в карты играть, честное слово.

Она кашлянула в сторону.

— Хорошо, если так.

— Больше не будете ругаться?

Дмитрий сунул руки в задние карманы джинсов.

— Не хочу тебя разочаровывать, — сказал он, обращаясь к мальчику, — но боюсь, что твою маму волнует нечто совсем другое. Не карты. Да, милая?

— Вот только не надо язвить, — шикнула на него Марина, надеясь, что сын не услышит.

— А я не язвлю, — проговорил он, наклонившись к ней, когда убедился, что Антон ушёл.

Марина растерялась, когда Дима неожиданно её к себе притянул и поцеловал. Поцелуй вышел, как никогда, горячим, у неё даже голова закружилась. В одну секунду позабыла их ссору, сама к нему потянулась, и обняла. И коротко застонала, когда почувствовала Димкины руки на своих бёдрах. Сжал, к себе притиснул, но быстро отпустил. Оба дышали тяжело, в глаза друг другу смотрели, потом Марина нервно сглотнула.

— И что это было? — с вызовом поинтересовалась она на манер Грановича.

— А это я тебе показываю, почему я такой довольный.

Марина улыбнулась, но Дима этого видеть уже не мог, ушёл, напоследок шлёпнув её ладонью пониже спины.

Этот поцелуй разрядил обстановку. Марина такое облегчение почувствовала, и взволнована была, как в первые дни их отношений. Укладывая дочь спать, совсем не о сказке думала, и время торопила. Правда, зря размечталась. Когда в спальню вошла, Димку там не застала. Постояла на пороге, глядя на пустую, не разобранную постель, потом решила вниз спуститься. Но на середине лестницы остановилась, увидев Грановича. Он стоял у окна в гостиной и пил. Остатки коньяка в бокале поболтал и допил всё одним большим глотком. Стоял, и Марине его поза отчего-то показалась напряжённой. Это подействовало, как ушат холодной воды. Она развернулась и на цыпочках ушла на второй этаж.

Дима появился минут через пятнадцать. Марина слышала его шаги, когда он по ступенькам поднимался, слышала, как он свет в коридоре выключал, а потом дверная ручка повернулась, и Марина тут же зажмурилась, притворяясь спящей. Лежала на самом краешке кровати, ладонь под щёку подложила, и на появление в комнате Дмитрия никак не отреагировала. Даже дыхание затаила, почему-то боясь с ним заговорить или просто посмотреть на него.

— Марина. — Дима в постель лёг, одеялом укрылся, а сам к Марине придвинулся. Носом уткнулся в её волосы.

Марина зажмурилась сильнее, пообещала себе, что как бы он не подлизывался, она реагировать не станет.

— Мариш, ты злишься на меня? — Он говорил, прижавшись щекой к её щеке, и Марина чувствовала запах коньяка, исходивший от него. Не стерпела и осторожно пошевелилась, а получилось так, словно специально к Димке теснее прижалась.

— Нет, — шепнула она, не открывая глаз.

— Нет?

— Нет.

Гранович прижался губами к её плечу.

— Вот и хорошо.

Он её целовал, губы неторопливо прошлись по плечу, затем поднялись к шее, мужское дыхание становилось всё более сбивчивым и горячим, Марина начала расслабляться, но не удержалась и всё равно спросила:

— Это ты её позвал?

Дима поднял голову.

— Кого? Наташку?

— Да. — Марина в глаза ему посмотрела. — Зачем ты её позвал?

Он насмешливо фыркнул.

— По работе позвал, она мне документы привезла. — Головой недоверчиво мотнул. — Мариш, да ты что?

Она отвернулась.

— Ничего. — В глаза ему не смотрела, но зато прижалась щекой к его плечу. — Просто мне неспокойно как-то… — Вдохнула полной грудью и вдруг спросила: — Дима, а что если я с работы уйду?

— С работы? — Он на локте приподнялся и посмотрел с интересом. — С чего вдруг? Ты даже в отпуск не хотела уходить.

— Не хотела, — призналась она со вздохом. — Но я не могу больше. Они шепчутся у меня за спиной, обсуждают, как я, с кем я. Не могу больше.

— Если не можешь, уходи.

Марина на подушку откинулась.

— А делать я что буду?

Гранович хмыкнул.

— Ты сначала уволься, а потом будешь думать. — Он замолчал на несколько секунд, затем Марину поцеловал и лёг рядом с ней, обнял одной рукой. И вдруг улыбнулся. — Это что же получается, ты меня к Наташке приревновала?

Марина локтём его пихнула, повернулась спиной, а Гранович довольно рассмеялся.

Дмитрий с тяжким вздохом перевернулся на спину, и лицо рукой закрыл. Замер так, но Марина знала, что ненадолго. Он уже час ворочался, никак уснуть не мог, и ей не давал. Она первой не выдержала, повернулась и тихо спросила: