Марина открыто смотрела ему в глаза.

— Сколько, Игорь? Ты тоже разводился, должен помнить.

Сзади нетерпеливо засигналили, Игорь ругнулся себе под нос и тронул машину с места.

— Думаю, у меня есть право удивиться. Ты ведёшь себя странно. С тех самых пор, как…

— Как что? Как в моей жизни отец появился? — Марина легко пожала плечами.

— Отец? Скорее его деньги.

— Ах вот как ты обо мне думаешь?

— Это не я думаю, просто ты так себя ведёшь.

— Неправда.

— Ты же сама всегда говорила, что деньги людей портят. И что в итоге? Шикарные тачки с шофёром, норковые шубы, — Игорь ухмыльнулся в сторону, — новые увлечения.

Марина зажмурилась на секунду.

— Замолчи, Игорь.

— И дети всё это видят, — продолжал он, не в силах остановиться. — А потом ты удивляешься, с чего это Антон денег захотел!

— Ты сам себе противоречишь, Игорь. То у нас денег куры не клюют, а то Антон пошёл деньги в карты выигрывать, потому что они ему теперь необходимы!

Бывший муж угрюмо молчал, в руль вцепился, а Марина мысленно подгоняла время. Каким бы глупым ей не казалось то, что Игорь говорил, но его слова всё равно обижали, такими несправедливыми казались, а в некоторые моменты Марине казалось, что она голос бывшей свекрови слышит. Про желание Антона выиграть побольше денег, явно она сыну напела.

На въезде в посёлок, Марине пришлось показаться из машины, чтобы охранник поднял шлагбаум. Проехали через улицу, свернули, и вот уже остановились у дома. Марина дверную ручку нащупала, не терпелось уйти, но Игорь её удержал. Она посмотрела в раздражении и рукой дёрнула.

— Отпусти.

— Марина, подожди.

Она выдохнула.

— Что ещё ты хочешь мне сказать? Что я детей на тропу порока вывожу? Плохой пример им подаю? Тем, что пытаюсь устроить свою личную жизнь. Может ты и удивишься, Игорь, но она у меня тоже есть, жизнь эта личная.

Он качнул головой, слегка виновато.

— Нет, не это. Но я имею право волноваться. Всё-таки он чужой…

— Он не чужой. Он мне и детям уже не чужой. Потому что они его видят намного чаще, чем тебя. И это только твоя вина, ты когда-то так решил. И теперь упрекать меня в чём-то права не имеешь. Но это он возится с Элькой, хотя раньше никогда с маленькими детьми не общался. Он с ней рисует, он ей книжки читает. И он поехал к Антону в школу, когда это потребовалась. Тебя не было, ты ведь у нас занятой, а он всё бросил и поехал. И, к твоему сведению, это только Димкина идея насчёт бассейна, и он же Антона забирает вечерами, чтобы тому после бассейна не пришлось на автобусе домой ехать. А ты даже не додумался предложить свою помощь! Конечно, ты привык, что Антон уже вырос, что сам со всем справляется, тебя не беспокоят его дела. — Марина в глаза ему заглянула. — А я не хочу, чтобы мой сын в двенадцать лет был взрослым. Не хочу, понимаешь? И за что я Димке всегда буду благодарна, так это за то, что Антон рядом с ним успокаиваться начал. А знаешь почему? Потому что Димка с ним разговаривает. Вот просто банально садится и разговаривает. — Она выдохлась и сглотнула. — Игорь, он ему дневник показывает. Мне не показывает, а ему да. Вот и подумай, что ты потерял, пока грезил о своём светлом будущем!

— Значит, я плохой отец?

— Нет, этого я не сказала. Ты детей любишь, но иногда мне кажется, что ты их не слышишь и не чувствуешь, — закончила Марина вполголоса. И тут же раскаялась в сказанном. Отодвинулась, волосы нервным движением за ухо заправила, и вдруг заметила у калитки, в полумраке, мужскую фигуру. Сразу в жар бросило. Сколько он здесь уже стоит? И сколько времени она сидит в машине Игоря? Решительно открыла дверь.

— Я пойду.

— Марина, мы не договорили.

— А мне больше нечего тебе сказать. Теперь всё от тебя зависит.

Он не стал её задерживать, Марина из машины вышла, дверью хлопнула чересчур сильно, и направилась к Грановичу. Он стоял у калитки и наблюдал за ней. Руки в карманах куртки, голова высоко вскинута, а взгляд въедливый и неприятный. Когда Марина его встретила, запаниковала и почувствовала, как сердце ёкнуло.

— Дима.

— А я хотел ехать встречать тебя, нет и нет.

Марина подхватила его под руку, отворачивая от дороги, где разворачивалась машина Игоря.

— Мы заговорились.

Гранович хмыкнул.

— О чём это?

— О детях, о чём. — Марина остановилась, к Дмитрию повернулась и на цыпочки приподнялась, вцепившись в его куртку, чтобы равновесие удержать. — Поцелуй меня.

Ей показалось, что он слишком долго медлил. Да и сам поцелуй вышел каким-то бесчувственным и поспешным. Дима и сам это, наверное, понял, потому что когда отстранился, Марину сразу приобнял, и, стараясь придать своему голосу побольше бодрости, сказал:

— Пойдём в дом, а то замёрзнешь.

От его тона и торопливости на душе остался неприятный осадок. Но что-либо сказать Марина не осмелилась. В дом вошли, Дима помог ей снять шубу, его руки задержались у Марины на плечах, но прежде чем она успела на это хоть как-то отреагировать, Гранович уже отвернулся и даже отступил на пару шагов.

— Дим, он алименты привёз.

Он нахмурился, якобы непонимающе.

— Да? Отлично.

— Дима! — не удержалась она от упрёка.

— Мама, мама пришла! — Элька едва ли не кубарем скатилась вниз по лестнице, напугала Семёна, который только-только успел устроиться на диване спать, и бросилась к Марине, обхватила её руками.

— Привет, малыш. — Марина дочь по волосам потрепала, улыбнулась ей, и взглядом проводила Дмитрия, который направился к своему кабинету. На душе такая пустота образовалась, от беспомощности закричать хотелось. Вот зачем он так поступает? Мало ей выдумок бывшего мужа, так ещё Димка её не то что понимать, выслушать отказывается. Для всех нужно оправдание найти, а где их столько набраться? Особенно, если ничего ужасного она не совершала.

— Мам, скажи папе, чтобы не приезжал ко мне в школу! — потребовал Антон. Смотрел на Марину исподлобья, потом на стол навалился.

Марина тарелки со стола убирала, а после слов сына, кинула на того задумчивый взгляд.

— Он имеет на это право, Антош, приехать и поговорить с учителями.

— Он с ними не говорит, он меня потом отчитывает.

— Да? Значит, ты что-то не так делаешь.

— Всё я так делаю, — воспротивился мальчик. А после добавил с ехидством: — И папа не хочет, чтобы я в бассейн ходил.

Марина глаза к потолку подняла, стараясь сдержать волну недовольства, всколыхнувшуюся внутри.

— Ты будешь ходить.

Антон за матерью внимательно наблюдал, после чего многозначительно хмыкнул.