— Прости, — отозвался смущенный грек. Он даже не подумал о том, чтобы позвать с собой Ракио. Ему постоянно приходилось напоминать себе о том, что друзья не разделяют его отвращения к войне. Ракио рвался в бой не меньше, чем Виридовикс.

В таинственном лунном свете мертвый город выглядел жутковато. Наверху еще виднелись остатки рухнувшей стены. Горгид вдруг представил себе те далекие времена, когда эта стена была еще высокой и прочной, а по улицам ходили мужчины в длинных одеждах, с посохами в руках, женщины, закутанные в покрывала, с гибким станом и легкой походкой… Звучала музыка, гомонили веселые, громкие голоса… Но сейчас здесь царила мертвая тишина. Даже ночные птицы молчали.

Аршаумы быстро окружили подножие холма. Каратон действовал умело и привычно — ему не впервой было ходить на разведку. Однако всем видом он показывал, что сердце его не лежит к этому пустому делу.

— Вижу, здесь скрывается по меньшей мере тысяча воинов! — Он махнул рукой.

— Хватит жужжать и кусаться, овод! — резко отозвался Горгид.

Он уже не раз успел горько пожалеть о том, что вообще бросил взгляд на несчастного крестьянина. Больше всего на свете Горгид ненавидел выглядеть последним дураком. Злясь, он даже не заметил, как Каратон потянулся за саблей.

— Прекратите, оба! — рявкнул на них Толаи. — Мне нужна тишина и гармония, чтобы духи могли внять моим призывам.

В словах шамана не было ни грана правды, однако спорщики тотчас прекратили ругаться. Каратон даже присел от изумления.

— Зачем тебе вызывать духов, шаман? Четырехлетний ребенок — и тот сказал бы, что это место мертво, как баранья шкура.

— В следующий раз возьму с собой четырехлетнего ребенка. Оставь меня в покое, — ответил Толаи. Голос из-под демонской маски звучал жутковато и внушал повиновение. Каратон коснулся пальцем лба в знак того, что просит прощения за необдуманные слова.

Толаи сунул руку в мешок, притороченный к седлу, и вынул плоский молочно-белый полупрозрачный камень с жилкой посередине.

— Халцедон и корунд, — пояснил шаман Горгиду. — Жесткость корунда позволяет видеть сквозь чистый халцедон. Она разгоняет призраки, рассеивает ложные видения.

— Дай! — нетерпеливо сказал Каратон. Он взял камень и стал внимательно смотреть на вершину холма. — Ничего…

Однако в голосе Каратона прозвучала нотка сомнения.

Толаи забрал у него камень и передал Горгиду. Грек заметил, что на вершине холма что-то шевельнулось… дрогнули какие-то тени… Но все произошло так быстро, что Горгид не успел понять — была то игра воображения или что-то реальное.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Я видел какое-то движение, но… — Он протянул камень Толаи. — Смотри сам. В конце концов, это твоя игрушка. Думаю, ты лучше всех сумеешь с ней справиться.

Шаман снял демонскую маску и положил ее себе на колени. Примерно минуту он вглядывался в магический камень. Горгид почти физически ощущал его напряжение. Грек никогда не считал Толаи могущественным магом. Толаи всегда был вторым после Оногона. Когда Оногон умер, Толаи сделался главным шаманом племени. Его магия всегда действовала сильно и уверенно, шаман работал умело и ловко, но Горгид всегда полагал, что Толаи — не более чем второстепенный колдун. Скорее знахарь, изучающий травы и целебные коренья и практикующий обычные у кочевников гадания о будущем.

Так было до сегодняшней ночи, когда Горгид впервые увидел Толаи в настоящем деле. Внезапно грек понял, что до сих пор не имел возможности по-настоящему оценить способности шамана аршаумов.

Вот Толаи выкрикнул:

— Духи Ветров! Придите ко мне на помощь! Сокрушите паутину заклинаний, что застилает мне глаза!

Казалось, ночь задержала свое тихое дыхание. А затем над холмом пронесся дикий вой, словно надвигался ураган. Но ни дуновения не коснулось лица Горгида.

Каратон изумленно вскрикнул, а его люди схватились за луки и сабли.

Словно занавес был сдернут со сцены, открывая кукольный театр! Иллюзия пустоты развеялась. На холме горело с полдюжины походных костров, среди руин лежали воины.

В воздух взлетели стрелы. Один йезд рухнул лицом в огонь, второй вскрикнул — стрела впилась ему в грудь…

С вершины холма послышался яростный вопль. Двое колдунов-йездов увидели, что их чары развеяны.

— Быстрей, пока они не опомнились! — крикнул Каратон.

Крича и размахивая саблями, ашраумы пришпорили коней, а затем, спешившись, стали карабкаться по крутым склонам холма. Горгид и Ракио бежали вместе с остальными. Грек хватался за обломки стены и за кусты, чтобы удержаться на крутых склонах. Бросив взгляд наверх, он увидел в свете костров смятенных йездов. Колдуны пытались восстановить заклинание невидимости. Но Толаи продолжал взывать к духам.

Пламя костров вспыхнуло еще ярче. Диким галопом пронеслась по склону лошадь. Отчаянный смельчак-йезд увидел единственный путь к спасению в бегстве. Сделав невероятный прыжок, лошадь приземлилась на песок у подножия холма и помчалась прочь.

— Великолепный наездник! — воскликнул Ракио.

Глухой удар и два крика — человека и коня — свидетельствовали о том, что второй всадник повторил попытку первого и сломал себе шею.

Еще несколько йездов вырвались из окружения. Но большинство оказалось слишком ошеломлено ночным нападением. Они успели лишь забросить седло на спину лошади или схватиться за саблю, когда люди Каратона ворвались в лагерь.

Забравшись на вершину холма, грек побежал вперед и тут же споткнулся об обломок черепицы. Стрела ударила о камень и отскочила, едва не задев его голову.

Ракио рывком поднял Горгида на ноги.

— Ты дурак, да? — закричал он прямо в ухо Горгиду. — Где твой меч?

— Ах да, конечно, — отозвался Горгид, словно прилежный ученик, которому указали на ошибку.

Внезапно из темноты прямо на него выскочил йезд, замахиваясь саблей. Грек отбил удар-другой, еще немного — и йезд выпустил бы своему противнику кишки. Затем йезд неожиданно атаковал сверху. Горгид не почувствовал боли. Теплая липкая струйка потекла по шее. Грек понял, что сабля зацепила ухо. В ответ Горгид быстро сделал выпад. Враг отступил. Горгид подался вперед и резко выбросил руку с мечом. Кочевник не предполагал, что колющий удар может убить человека на таком большом расстоянии. Гладий пронзил живот врага. Йезд застонал и, скорчившись, рухнул на землю.

Почти все йезды отступили под прикрытие разрушенного здания. Руины скрывали человека по грудь. Аршаумы, численностью превосходившие йездов почти вдвое, осыпали их градом стрел и камней. С яростью, порожденной отчаянием, йезды бросились в атаку.

Каратон гневно завопил, когда несколько йездов пробились к тропе и покатились вниз по склону холма, пренебрегая опасностью переломать себе ноги и шею и мечтая лишь об одном: вырваться из рук аршаумов. Однако лишь немногим йездам повезло. Большинство погибло в этой отчаянной атаке. Стрелы и сабли аршаумов разили врагов без промаха.