Ламар!

Рывком захлопнув дверь, Гай накинул рычаг и завинтил штурвал стопора.

Выродки в трюме! Теперь все становилось на свои места. Пока неясно, что с Тоби и остальными, но то, что внизу хозяйничал Ламар, говорило о многом. На барже произошли большие перемены. И далеко не в лучшую сторону.

Гай бросился к иллюминатору, но вот как раз там-то все было как прежде. Искрящийся спокойствием океан да далекая дуга горизонта. Будто он и не покидал баржу, а уснул в седьмом отсеке и, надышавшись испарений, бредил первобытным лесом и диковинными динозаврами. В это можно было бы поверить, если бы не грохот в дверь.

– Кто там? Открывай! Вольф, кретин, это ты? За воду тебе придется жариться на верхней палубе!

Ламар дернул рычаг, но, застопоренный изнутри, он не поддался. Затем его крик стал глуше и Гай догадался, что, высунувшись из трюма, он зовет остальных. Нет, бояться он не стал. Скорее, не страх, а обреченность. Внезапно навалилась усталость от непрекращающейся борьбы. Все напрасно. Баржу захватили выродки, и все его старания оказались бесполезны.

Он тяжело опустился рядом с дверью и, облокотившись на переборку, нехотя прислушался. Ламар с кем-то переругивался, в ответ ему пригрозили оторвать язык. Потом за дверью загудел целый рой голосов, слившихся в приглушенное монотонное гудение. Стальную дверь им не сломать, да они и не пробовали.

Гай сидел, привалившись к переборке и прижав ухо к теплому железу, слушал безразлично, даже не пытаясь обрывкам слов придать смысл.

– У тебя не только язык трепача, но и слепые бельма!

Эту фразу он услышал полностью, будто ему выкрикнули в ухо. Это Вольф. Гай слышал его голос не так часто, но сразу узнал.

– Да точно говорю, видел!

Ламар упорствовал, стараясь переорать другие голоса и срываясь на нервную ругань:

– Я не идиот и не слепой! Он выглянул, а потом спрятался. Я еще не выжил из ума, чтобы не заметить прошмыгнувшего к воде хитрозадого умника.

– Наши все здесь.

Этот голос Гай не узнал. Хотя он ему показался знакомым, но этого быть не могло. Если бы он не знал, что за стеной выродки, то был бы уверен, что это сказал Свимми.

– А почему тогда дверь закрыта изнутри? – не сдавался Ламар.

Рычаг осторожно дернули, чуть слышно постучали и недоверчиво спросили:

– Есть там кто?

Гай взвился, опрокинув пустой ящик с эмблемой инструментов. Он был готов поклясться, что слышал голос Тобиаса. Грохот отлетевшей коробки услышали через стену, и на этот раз голос Тоби стал требовательней.

– Кто там?! Кто бы ты ни был, немедленно открывай!

– Тоби? – Гай сглотнул подкативший ком, приникнув губами к двери. – Тоби, это ты?

Казалось, Тобиас был потрясен не меньше Гая. Гул за стеной стих, и он еле слышно спросил:

– Гай?

– Тоби!

Срывая ногти, Гай бросился вращать дверной штурвал.

– Тоби, ты жив!

Он распахнул дверь и первым увидел Святошу. Рядом с ним Свимми с вытянувшимся лицом, словно тот увидел привидение. Тобиас стоял чуть в стороне, направив на дверь стальной прут.

– Тоби!

Гай бросился к нему, но, зацепившись за высокий комингс, неуклюже растянулся под аккомпанемент удивленных возгласов. Затем вскочил и обхватил Тобиаса за плечи.

– Если бы ты знал, как я рад! Как же мне тебя не хватало!

– Ты живой?

Недоверчиво глядя в лицо, Тобиас попытался отстраниться.

– Нет, я гребаный призрак! Ты ослеп, или тебе двинуть между глаз, чтобы навести резкость? Хотя что там говорить! – как вспыхнув, так же неожиданно и остыв, Гай кивнул на Ламара. – Я ведь тоже, как его увидел, так успел вас всех похоронить! Что он здесь делает?

– Он? – Тобиас удивленно оглянулся, словно и сам впервые увидел Ламара. – Он ищет трубы для навеса. Это я его отправил, – осмелев, Тоби потрогал локоть Гая, потом легонько толкнул в грудь. – Но ведь… ты же… уме… пропал?

– Как пропал, так и появился! Почему они с вами?

Гай взглянул поверх голов, но кроме Ламара и Вольфа больше никого из выродков не заметил. В ответ Тобиас пожал плечами.

– Потому что они так решили. Это был их выбор. А кто был против – от тех мы избавились. Где ты был? Это действительно ты?

– Где я был? Ты даже представить не можешь, где я был! Но, Тоби, к чему это недоверие? Это же я – Гай! За кого ты меня принял?

Кажется, на этот раз Тобиас оттаял. Смутившись и неловко расставив руки, он, наконец, ответил на объятия Гая.

– Прости. Я уже ничего не соображаю. Нам ведь к призракам не привыкать.

– Призракам? На барже призраки?

– Один. Ты же помнишь Ульриха?

– Еще бы! Он тогда нас здорово напугал. Прошел из второго в седьмой, а потом исчез.

– Ходит и сейчас. Каждую ночь. След в след. В одно и тоже время. Появляется у переборки в первый отсек, там, где умер, и уходит в седьмой. Потом исчезает. И всегда одно и тоже – вода прибывает, а вы спите! Но мы его уже не боимся. Привыкли. Ребята по нему отмеряют вахты. Но где пропадал ты? Сдается мне, что тебе есть, о чем нам рассказать. Ну… давай… куда исчез и как вернулся?

– Господь нам его вернул! – Святоша Джо развернул Гая лицом к свету и торопливо осенил крестом, будто проверяя – исчезнет тот или нет.

– Может, и Господь, а может, и сам я без него справился. Откровенно говоря, Святоша, что-то я не видел его оберегающего покрывала. И от копья он меня не защитил, – Гай красноречиво ткнул в шрам на голой груди. – И тарбозавра не прикончил. Пришлось все самому. Так что зря не маши крестом у меня перед носом. Если раньше я еще сомневался, то теперь точно переметнулся в лагерь атеистов.

– Закрой рот и не мели ересь! Бог не верит в атеистов, а значит, их не существует! А ты, дурак, даже не смог разглядеть его оберегающую руку.

– Чего только я не видел! – задумался Гай, скорчив озабоченную гримасу. – Каких только тварей вокруг меня не шныряло. А вот руки точно не было. Экран бы мне ее обязательно показал.

– Заткнитесь оба! – грубо вмешался Тобиас, и Гай посмотрел на него с удивлением.

В Тоби определенно произошли перемены. Не терпящий возражения голос, повелительные жесты, лицо посуровело, на щеках прибавилось морщин. От компьютерного наладчика не осталось и следа. Теперь в нем чувствовался заматеревший воин. Лидер до мозга костей.

– Тебе, Святоша, для проповедей я дал время на рассвете. Сейчас, если ты не заметил, близится вечер. А ты, Гай, говоришь еще запутанней, чем он. Но со Святошей все понятно. А вот с тобой – полная темнота.

Разительные перемены! Так и подмывало спросить – что здесь, черт побери, произошло? Вы что, забыли кто я? Но Гай спросил иначе: