Понятно, что ненависть Павла к матери еще больше усилилась. Официальный наследник престола не мог участвовать в самом сенсационном мероприятии, которое императрица проводила во время своего правления!

Едва ли можно было придумать более глубокое унижение для Павла. Большинство русских царей и императоров тщательно соблюдали традицию постепенно привлекать наследников престола к исполнению высших государственных обязанностей. Они осознавали свою ответственность за будущее государства. Только в отдельных случаях между монархом и цесаревичем возникали недоразумения, конфликты и взаимная антипатия. Иван IV убил своего сына Ивана в 1581 году в приступе гнева. По воле Петра I его сын Алексей в 1718 году умер в камере пыток. Александр III из принципа отказался от реформ Александра I. Но ревнивая и длительная непреклонность Екатерины по устранению наследника от трона не имеет себе равных в русской истории. Павел остался дома дрожать от ярости и возмущения.

Маршрут поездки проходил через Смоленск и Киев. Там ждал роскошный флот галер, который должен был сопровождать кортеж вниз по Днепру — в империю Потемкина. В Киеве предполагалась длительная остановка. Но до Киева путь лежал по заснеженной России. Петербургская колонна саней соблюдала строгий порядок и следовала правилам, установленным Потемкиным.

Императрица вставала около 6 часов утра и работала, как было заведено в Петербурге. Она принимала своих министров и дипломатов. В два часа был обильный обед. Около семи часов вечера поезд саней достигал, как правило, следующего пункта назначения — изо дня вдень, с точностью часового механизма. Так как русские зимние ночи очень темные, путь освещали с помощью факелов. Потемкин выбирал станции таким образом, чтобы ночи можно было проводить в губернаторском дворце или, по меньшей мере, в добротных зданиях. Иногда случалось, что при ежедневном перегоне в 150 километров на пути не встречалось крупных поселений. Потемкин нашел и здесь решение: в таких пунктах он велел строить добротные красивые дома, которые были оснащены всем необходимым для ночлега. Кроме того, само собой разумеется, что во всех населенных пунктах, которые проезжала императрица на своем пути, проводились праздничные приемы.

9 февраля 1787 года санный поезд достиг Киева. Екатерина хотела провести несколько месяцев в этом почтенном русско-украинском городе и подождать до тех пор, пока Днепр не освободится ото льда и снова не станет судоходным. Вызывает вопрос, зачем нужно было спешить в январе из Санкт-Петербурга в Киев и сидеть там несколько месяцев? Этот вопрос остается без ответа. Хотела ли императрица продемонстрировать, что она рассматривает Киев в качестве третьей столицы своей империи? Или она вспомнила свою первую поездку по России, когда вместе с императрицей Елизаветой в 1744 году посетила этот город?

Мы знаем лишь, что в 1787 году Киев чистили для длительного пребывания императрицы как столицу империи. Потемкин принял все меры, чтобы каждый был размещен согласно его положению, чтобы каждый дипломат и сановник смог оптимально выполнять свою миссию. Для генерал-губернатора Киев был калиткой в его Новоросскую империю. Ничто не мешало подготовиться к событиям здесь, в Киеве — «матери городов русских».

Каждый официальный иностранный гость получил собственный дворец, где можно было разместиться со свитой, слугами, каретами и лошадьми — дипломатическую резиденцию, которая полагалась только высоким и высшим государственным гостям. Было не случайным и то, что австрийский посланник, граф Кобенцль, получил самый большой из всех «дипломатических» дворцов. Австрия должна была сыграть значительную роль в будущей войне против Турции и выступала как самый тесный союзник России. Поэтому и было необходимо, чтобы император Иосиф II присоединился к путешественникам! Привилегированные апартаменты для австрийцев соответствовали хорошо продуманной режиссуре.

В этом Cafe de l’Europe, как Екатерина называла дворец, все иностранные гости встречались для ежедневных обсуждений, праздников и развлечений. Императрица также посещала его, чтобы провести там переговоры со всеми необходимыми людьми. Потемкину представился блестящий случай, чтобы понаблюдать за присутствующими. Киев был определенен как место сбора для всех иностранцев, которые боялись трудного перехода из Петербурга, не могли или не хотели приезжать раньше. К знаменитостям, которые украшали императорскую кавалькаду, принадлежали также принц де Линь, принц Нассау-Зиген. Как известные полководцы, они хорошо подходили находящемуся в свите генералу Суворову. В ходе дальнейшей поездки было достаточно демонстрации военной силы.

Всем руководил князь Потемкин. Для себя он выбрал особенно красивое место. В центре Киева находились дворцы, в которых размещались резиденции императрицы и ее свиты. Иностранцы имели свой великолепный «клуб». Потемкин обосновался вне города — в Киево-Печерской лавре. Тот, кто хотел посетить Потемкина или посмотреть на него, должен был покорно совершить паломничество в монастырь. В этом святом месте князь управлял своим блестящим спектаклем.

Французский посланник Сегюр описывал впечатляющие декорации, правда, немного тщеславными и необдуманными словами: «После того как один или два раза появился при полном параде в форме маршала со знаками отличия и бриллиантами, тесьмами и шитьем, завитый и напудренный, как один из самых старых придворных, этот могущественный, капризный фаворит Екатерины по свойственной от природы инертности или на основании умно назначенной надменности, обычно носил утренний халат; шея оставалась свободной, его ноги были полуголые, ступни в больших шлепанцах, в то время как волосы были плохо причесаны. Он валялся на широкой кушетке, окруженный офицерами и высшими сановниками государства. Редко он предлагал им сесть и всегда утверждал, что занят игрой в шахматы, чтобы привлечь внимание русских и иностранцев, которые появлялись в салоне.

Мне были известны его странности, но едва ли кто-нибудь знал об интимных связях, которые были между этим странным министром и мной.

Чтобы не быть неправильно понятым, я вел себя следующим образом: когда я прибывал в монастырь и о моем визите докладывали, я шел, и когда видел, что князь не обращал никакого внимания, сердечно обнимал его и садился рядом с ним на диване. В те дни, когда у князя не было общественных встреч, я наносил ему частный визит, так как он был окружен его красивыми племянницами и немногими друзьями. В те мгновения он был совсем другим человеком; всегда оригинальный, остроумный и всегда готов любому разговору придать неповторимую окраску».

Как бы забавно ни описывал Сегюр эти сцены своему начальству в Париже, они могут затушевать тот факт, что Потемкин выполнил гигантскую работу для этой поездки. Он ни в коем случае целыми днями не лежал на диване и не проводил время в поцелуях со своими племянницами или разгуливал в парадном мундире, расшитом бриллиантами. На нем лежала вся ответственность за императорское великолепие, и он должен был заботиться также о дальнейшей части поездки. На «его» земле не должно было произойти изменение стиля.

Лавра приравнивалась к штаб-квартире, в которую постоянно прибывали и из которой уезжали и где происходило руководство всеми мероприятиями. Даже при самом хорошем планировании оставалась возможность риска, непредвиденных ситуаций и коварства. Противники Потемкина только и ждали повода.