– Они следили за мной от самой сторожки! – обиженно воскликнул Бессет. – Простите меня, что я не смог сохранить все в тайне. Но теперь-то мы знаем, кому принадлежит дом с красными воротами!

– Возможно, – невесело улыбнулся Валлент, представив себе своего помощника, с проклятиями выбирающегося со дна глубокого рва. – Тебя вывели через ворота?

– Да, – кивнул Бессет. – Вызвали привратника, а он известил хозяина имения. Зиммельн ужасно разозлился, когда охранники рассказали ему о поврежденной клумбе, и пригрозил выставить мне огромный счет. По-моему, он меня не узнал – я был такой грязный и мокрый, что это неудивительно, да и встречались мы с ним мельком, всего несколько раз.

– Так ты обратил внимание на цвет ворот?

– Было темно, – оправдываясь, проговорил юноша, – и гроза к тому моменту уже ушла в сторону. Вы думаете, что это мог быть не тот дом?

– Не исключено. Видишь ли, я не усматриваю никакой связи между Зиммельном и погибшим магом, и это самое подозрительное.

– Мне нужно будет сходить туда еще раз? – содрогнувшись, спросил Бессет.

– Нет уж, с тебя довольно, и с меня тоже. Иди домой, отоспись и отмойся. А к четырем часам, как у нас с тобой повелось, приходи в лабораторию Мегаллина – дашь отчет о своем посещении почты. Надеюсь, там ты не очень отличился?

Не поднимая глаз на следователя, Бессет отрицательно помотал головой.

Валлент расплатился с кравчим и покинул «Эврану», держа путь к имперской конюшне. Он надеялся, что охрана в сторожке у Восточных ворот еще не сменилась. Все сложилось не так плохо, как он решил вначале – теперь у него появился веский повод, чтобы добиться-таки от стражи ответа на все вопросы. Он чувствовал, что ему осталось совсем чуть-чуть для того, чтобы точно определить убийцу Мегаллина.

Дождь перестал, но в душном воздухе по-прежнему висели водяные испарения, поднимавшиеся из луж и сточных канав. Магистр мгновенно вспотел, рубашка прилипла к телу и неприятно сковывала движения.

Скути покорно потрусила по аллее, и далее через пустынную Конную площадь, все еще усеянную следами воскресной ярмарки. Встречный ветер освежил изнемогающего от влажной духоты следователя. Сразу после здания суда он свернул направо, повторяя путь экипажа «беременной» покупательницы, и вскоре выехал к Восточным воротам. Он остановился на пригорке и оглядел поселок знати. Возле дороги стояла небольшая дощатая коробка, в которой, судя по всему, и ютились гвардейцы. Заглянув в мутное окно, магистр осмотрел тесное помещение, обставленное лишь самыми необходимыми предметами мебели, но никого не увидел. Пока он соображал, где могут находиться стражники, поблизости раздались шаги: к сторожке подходил гвардеец, которого Валлент где-то уже видел. Поворошив память, он вспомнил его имя – этот капрал находился на посту во флигеле, откуда неделю назад магистр начал свое расследование.

– Здравствуйте, Мурркан, – сказал он, спешиваясь. – Вы меня помните?

Гвардеец отнял руку от сабли и улыбнулся:

– Конечно, господин Валлент! Вы говорили с Геммином на прошлой неделе, во дворце. А меня вот перебросили сюда. Мы с напарником как раз обходим свой участок. Что-то случилось?

– Это хорошо, что сегодня на посту были именно вы. Может, мы зайдем в вашу… хибарку?

– Да уж, пост у нас – курам на смех, – кивнул Мурркан, – только от дождя и защищает. Толкни – и развалится. И прилечь негде, вот и ходим кругами по задворкам домов.

Валлент вошел за ним в сторожку и занял один из двух стульев.

– Возможно, Геммин рассказывал вам, что я веду частное расследование, связанное с деятельностью азианского консульства, – доверительно молвил магистр, «приобщая» гвардейца к некой тайне. Мурркан серьезно кивнул и обратился в слух. – Не вдаваясь в детали, должен сказать, что в своем стремлении выведать наши государственные секреты они дошли до наглой вербовки эвранских граждан. Вот, например, сегодняшней ночью один из их шпионов пытался проникнуть в дом советника Зиммельна.

– Точно, господин Валлент, – согласился Мурркан. – Вы уже знаете! Так это, значит, происки врагов? Только азианский прихвостень ошибся, красные ворота в соседнем имении.

– Разве? – поразился магистр. – Ворота советника другого цвета?

– Спутать невозможно – они коричневые. А красные – дальше по улице, в имении секретаря Императора, господина Деррека.

– Вот, значит, как, – протянул Валлент, старательно маскируя охватившее его волнение. – Вы уверены?

– Совершенно уверен, господин Валлент. Других таких нет.

– И кто живет в этом доме, помимо самого Мастера Деррека?

– Его супруга Маккафа, садовник Гуттар и служанка Бюшша. Гуттар при этом еще возница и конюший.

– Вы очень помогли следствию, Мурркан, – помолчав, проговорил посетитель. – Теперь мы знаем, кому из приближенных Императора грозит опасность, и примем свои меры… Во избежание огласки прошу вас никому не рассказывать о нашем разговоре, даже своему напарнику, – с нажимом сказал магистр, пристально глядя в глаза гвардейцу. – Иначе последствия, и для вас в том числе, могут быть ужасными.

– Уж не сомневайтесь! – истово закивал тот, заметно испуганный.

Валлент выглянул в окошко и убедился, что на дороге никого нет. Вскочив на Скути, он сжал колени, заставляя лошадь ускориться, и та со всех ног кинулось по дороге, взметая копытами фонтанчики грязи. За Восточными воротами он позволив ей перейти на шаг и отдышаться – скачущий во весь опор всадник с развевающимся за спиной темно-зеленым плащом выглядел бы подозрительно.

Предполагаемая картина преступления, смутно маячившая у него в мозгу последние два-три дня, приобрела почти завершенную четкость. В ней нашлось место и пропавшему фолианту, и странной вмятине на подушке мага. Он уже примерно представлял себе, как все могло быть в лаборатории Мегаллина в день его смерти, но для полной уверенности ему не хватало фактических данных, погребенных в проклятом крокодиле. И личной встречи с беременной Маккафой, разумеется. Также оставалась пока неясной причина, по которой труд Крисса Кармельского был похищен из лаборатории погибшего мага.

Но наконец-то он точно знал, кто скрывается за безличной буквой М.

Валлент был так взволнован, что не решился ехать в Орден сразу после обеда, отложив свой визит на пару часов. Закрывшись в кабинете, он извлек на свет портрет Мегаллина и установил его перед собой, глядя в неподвижные глаза погибшего мага. «Значит, ты постиг магию третьего уровня», – подумал магистр, и ему показалось, что тонкое лицо мага чуть исказилось снисходительной усмешкой. Тянущая боль в запястье исподволь растеклась по телу, затянув туманом окружающую магистра реальность. Но он стряхнул ее усилием воли, на мгновение удивившись легкости, с какой он это проделал: раньше он никогда не занимался самовнушением и не предполагал, что способен на него.