29 октября. Нынче меня в первый раз пригласили на семинар в библиотеку. Стажер Дрюммокс делал доклад о своих свершениях за последний год. Он специализируется на магии воды, но слушать было все равно интересно, потому что я знаком с терминологией (из книг!). Доклад назывался: «Уплотнение воды как путь к спасению утопающих». Жалко, вода в Хеттике холодная, а то бы обязательно устроили выезд на природу с практическими опытами. Это мне другой стажер, Буммонт (ему, по-моему, уже лет двадцать), сказал в конце доклада. Еще он добавил шепотом: «Наслышан о твоем упражнении с листьями. Гуляющий в парке народ только об этом и толкует». – «Что, ругаются?» – спросил я. «Наоборот, удивляются твоей мощи. Ну, говорят, подрастет новый маг, и погода у нас нормальная будет». – «Откуда они знают, что я занимаюсь магией воздуха?» – пробормотал я. «Люди – они все знают», – с долей осуждения сказал Буммонт. Но тут докладчик принялся демонстрировать опыт, доказывающий его теоретические построения, и мы стали смотреть его вместе с прочими магами и стажерами. Сперва он насыпал в таз с водой какой-то порошок (собственного изготовления), затем громко, отчетливо произнес заклинание (вслух, чтобы все могли знать, как оно сконструировано), и только потом бросил в таз бронзовый гвоздь. Тот немного погрузился в воду и медленно всплыл на поверхность. Все зааплодировали, и я в том числе. Замечательная работа! «Подробная статья на эту тему готовится к публикации в Вестнике Ордена за 802-й год», – сказал в заключение Дрюммокс и сел, а маги принялись обсуждать его доклад. И оказалось, что не все так замечательно, как представляется на первый взгляд, хотя в целом всем вроде и понравилось. Но каждый счел своим долгом отыскать в проделанной стажером работе какой-нибудь недостаток, пусть даже самый незначительный. Один поругал Дрюммокса за громоздко синтезированное заклинание и предположил, что одно слово (он не помнит, какое именно, но если ему запишут заклинание на бумажку, то он точно укажет это слово) можно выкинуть из него без особого ущерба. Химеррий, учитель стажера, помрачнел и обещал поработать в этом направлении. Другой маг пожурил докладчика за использование в его магической смеси редкого компонента, экстракта зародыша панцирной змеи, и советовал заменить его эквивалентным по действию веществом. Тут уже сам Дрюммокс чуть не разгорячился, но Химеррий дернул его за рукав и усадил на место. Магический диспут разгорелся с ужасающей силой. По одному вопросу часть магов поддержала докладчика, а часть – его оппонентов, по другому вопросу – наоборот. Они стали сыпать терминами, и только Эннеллию с его авторитетом Мастера удавалось немного сдерживать пыл магов. Сам Дрюммокс со скучающим видом сидел перед своим тазом (гвоздь в нем, кстати, уже давно утонул и лежал на дне, я специально под шумок туда заглянул) и смотрел в окно, потеряв нить спора. Его интересы в перепалке магов отстаивал учитель Химеррий. Так продолжалось примерно полчаса, высказались почти все (в том числе Клупперов брат Деррек, которого я неожиданно увидел в середине дискуссии – он сидел спиной к окну), даже я пролепетал несколько робких слов, на которые никто не обратил внимания. В конце концов Эннеллий утихомирил разбушевавшихся магов и произнес заключительную речь. В ней он похвалил-таки, несмотря на сокрушительный разгром, учиненный магами, работу Дрюммокса и признал ее годной к опубликованию в ежегодном Вестнике. И все с ним согласились! Это меня поразило больше всего – сначала они на все корки изругали труд стажера, а потом рекомендовали его к занесению в анналы Ордена! Но Дрюммокс и ухом не повел, сидел с таким видом, будто другого результата и не ожидал. «Что, так всегда бывает?» – спросил я у Буммонта, тоже принимавшего горячее участие в дискуссии. «Конечно, – удивился он. – Тебе не понравилось?» – «Понравилось, – промямлил я. – Почему только никто не спросил докладчика, какое практическое применение он видит своему открытию?» – «Какое это имеет значение?» – отмахнулся Буммонт, с удивлением воззрившись на меня. На это я не нашелся, что возразить. После семинара восстановил в памяти имена многих стажеров и даже некоторых магов первой ступени, они подходили и поздравляли меня с эффектной расчисткой парка. Некоторые, оказывается, видели в окно смерч, который я поднял. Я стоял гордый и, по-моему, красноватый от смущения. «Очень неплохо для начала, Мегаллин», – сказал мне один молодой маг мимоходом, несколько свысока оглядел меня и скрылся. «Кто это?» – спросил я у Буммонта, когда мы вышли из библиотеки. «Не обращай внимания, – мрачно ответил он. – Это Веннтин, ученик Мастера». Честно говоря, мне этот парень не очень понравился…»

Пальцы магистра невольно сжались в кулак, а челюсть самопроизвольно стиснулась – до боли в зубах. Веннтин! Этому имени в 812-м году суждено было на какое-то время стать крайне оскорбительным ругательством, синонимом слова «предатель».

«…А единственная девушка, присутствовавшая на семинаре, чем-то меня заинтересовала. У нее несоразмерно крупные уши, смешно шевелящиеся при разговоре, а в остальном это очень приятная и грамотная магиня. Ухо, кстати, я случайно увидел, когда она в запальчивости откинула со лба длинные каштановые волосы. «Кто это?» – спросил я у Буммонта. «Гульммика, – ответил он. – Она только этой весной защитила предварительный диплом. Тема – обхохочешься: «Народные суеверия как фактор общественной жизни Империи». Где тут магия, спрашивается? И знаешь что? Я ее послушал – и теперь почти уверен, что она привораживает Деррека». – «Как это?» – поразился я. «Как, как! Народными методами. Возьми в библиотеке ее трактат, и тогда все поймешь». Я про себя посмеялся над наивной магиней, а все же было как-то неприятно – что такого она в нем нашла?

30 октября. Утром встретил в холле Буммонта, мы вместе с ним стали подниматься на второй этаж (у него лаборатория в противоположном конце коридора). И вдруг какое-то озарение на меня нашло, и я спросил: «Интересно, кто из стажеров выступал в цирке в прошлом году?» Он засмеялся и говорит: «Что, понравилось?» – «Конечно!» – заявил я, тщательно изображая восхищение. «Это все Деррек. Захотелось ему, видите ли, попрактиковаться в публичной магии, уговорил магический совет и лично Эннеллия». По-моему, Буммонт тоже немного притворялся, на словах относясь к Дерреку нейтрально, но в его тоне я уловил почти незаметные нотки неприязни. «Ладно, скоро до них дошло, что этим Деррек может нанести вред нашей основной работе, – добавил он. – Орден магов – не цирк». Завершив нашу короткую беседу этим глубокомысленным замечанием, он удалился в свой конец коридора. Вот, значит, как все сходится! По правде говоря, я почти не удивлен таким совпадением.

3 ноября. Все никак не могу решиться и рассказать маме о своем желании переехать на Береговую улицу. С другой стороны, я подумал, что мне придется заботиться о собственном пропитании. Завести шкаф с продуктами (печка там наверняка будет), ходить на рынок за мясом, рыбой, дровами или торфом, а также готовить, подметать и так далее. Все это отнимет у меня массу времени. Или нанять приходящую работницу? Но ведь я и сейчас постоянно хожу на рынок! Кто будет заниматься этим вместо меня? В общем, вопрос на самом деле не такой простой, каким казался еще летом, тут надо десять раз подумать.

5 ноября. Минут десять смотрел сегодня в окно, на родную ремесленную школу. Отсюда видно немного, все-таки расстояние довольно значительное, но фигурки учеников просматриваются отчетливо. Это потому, что вдруг выпал липкий, влажный снег, и все-все белое, даже голые ветви деревьев. Вот на этом-то фоне они и бегали по школьному двору (наверное, у них был урок здоровья). Хорошего мало – в ботинки набивается мокрая шуга… Мне так уже не побегать.