На Марию полученные документы не произвели впечатления. Трокмортон предупреждал Сесила, что «она зашла так далеко в деле с милордом Дарнли, что ничего изменить нельзя и не осталось никакой возможности воспрепятствовать этому средствами убеждения и логики». Королева представила эмоциональное оправдание своих действий. Она указала, что информировала Елизавету о намерении выйти замуж, как только сделает свой выбор. Кузина ответила ей, что она может выбирать супруга по собственной воле, поскольку отвергла претендентов из Европы в пользу английского дворянина, и поэтому Мария полагает, что действовала честно. В кандидатуре Дарнли она нашла как английского дворянина, так и «близкого родственника» Елизаветы — этот выбор должен удовлетворить английскую королеву.

Мария не тратила время на переговоры с Трокмортоном. Непосредственно после аудиенции она пожаловала Дарнли титулы, возвысившие его над шотландскими лордами и позволившие ей выйти за него замуж. Он стал рыцарем, бароном, а затем графом Россом — и все это за один вечер. По настоянию Дарнли рыцарское звание получили еще четырнадцать человек, но его истинное лицо проявилось неделю спустя. Мария обещала сделать его герцогом Олбани — этот титул давался только членам королевской семьи Шотландии, — но королева отложила церемонию, желая посмотреть, как Елизавета отреагирует на ее ответ Трокмортону. Узнав о задержке, Дарнли выхватил кинжал и набросился на лорда Рутвена, который доставил сообщение. Он также угрожал Шательро, хотя герцог заверял (явно неискренне), что поддержит его брак с королевой, и даже подписал официальный документ.

Постепенно начинал проявляться скверный характер Дарнли. Три месяца ему удавалось вести себя достойно, но теперь он больше не мог сдерживаться. Перспектива брака с Марией вскружила ему голову. Избалованный матерью, он вырос самоуверенным, заносчивым и капризным. Слишком красивый, он отличался самовлюбленностью и склонностью к интригам. При дворе его называли «гордым, высокомерным и подозрительным». Вскоре Дарнли уже регулярно напивался, а его сексуальные пристрастия попали под подозрение после того, как обнаружилась его тесная дружба с Давидом Риццио, новым личным секретарем Марии — «иногда их видели лежащими в одной кровати».

Тем не менее эти недостатки Дарнли не имели особого значения. Источником большей части сведений о нем является Рэндольф, которого нельзя назвать беспристрастным свидетелем. Его цель состояла в том, чтобы помешать браку Марии и Дарнли, и поэтому он делал все возможное, чтобы дискредитировать человека, которого считал самой серьезной угрозой Англии после дона Карлоса.

К третьей неделе мая Мария убедилась, что влюблена в Дарнли. Она была без ума от него. Это признавал даже Рэндольф. Но увлечение было временным, основанным на сексуальной привлекательности Дарнли, а не на истинной любви.

К 3 июня их отношения заметно охладились. Брак Марии с Дарнли в конечном счете станет лишь вопросом удобства. Она загнала себя в ловушку, поскольку, когда начала понимать, что представляет собой Дарнли, выбора у нее не осталось — только продолжить начатое, чтобы утвердить свою независимость и не показать себя пешкой в руках Елизаветы.

Если верить Рэндольфу, поведение Дарнли сделалось настолько «нетерпимым», что у Марии случился сильный приступ меланхолии. Изменилось не только ее настроение, но и внешность. «Ее Величество захворала, — сообщал он Дадли. — Разум ее уже не так быстр, ее красота поблекла, а ее радость и довольство превратились неизвестно во что». Мария, писал он, «достойна большей жалости, чем любая другая женщина, которую я когда-либо видел». Перемена была такой внезапной и разительной, что возникли подозрения в черной магии.

Тем не менее, в тот же день писал Рэндольф Сесилу, Мария живо интересовалась новостями французской и испанской дипломатии, а также делала все возможное, чтобы привязать к себе своих лордов «ласковыми письмами и добрыми словами». Она тщательно выстраивала поддержку своего брака.

События выходили из-под контроля. 4-го числа Сесил созвал заседание английского Тайного совета, чтобы обсудить ответ Марии Трокмортону. Споры продолжались до самого вечера. Лорды вспомнили весь жизненный путь королевы Шотландии, от Хаддингтонского договора и ее брака с дофином до заявления Генриха II о том, что она является наследницей трех монархий. Особое внимание уделили демонстрации геральдических символов Англии на ее гербах и на крики герольдов: «Дорогу королеве Англии». Вспомнили все, без исключения.

Сесил руководил дебатами и вел записи, объясняя, почему Мария представляет такую опасность. Объявив о намерениях снова выйти замуж и урегулировать проблему престолонаследия в Шотландии, она получит поддержку и укрепит свое положение. Большинство английских подданных — Сесил постоянно говорил об «английском народе» — благоволят к Марии. Они потянутся к королеве Шотландии, которая, в отличие от их королевы, готова выйти замуж и иметь детей. XVI в. был эпохой стереотипов. Выйдя замуж, Мария поступила бы так, как ожидал бы от женщины-правителя Сесил, а также любой советник из числа мужчин или любой глава семьи. Она поставила бы мужчину во главе королевского дома, восстановила настоящую монархию и доказала, что в конечном счете ее наследники, а не наследники Елизаветы объединят престолы Англии и Шотландии. «Английский народ», сказал он, протестанты и католики, будет до такой степени покорен этим, что «отойдет от своей верности» Елизавете и перенесет эту верность на Марию.

Это был удивительный аргумент, открывающий для нас окно в давно ушедший мир, где монархические браки могли менять судьбы народов. Сесил был самым непреклонным противником Марии. Любой брак, который она могла заключить, пока Елизавета оставалась незамужней, представлял угрозу безопасности Англии. Слова об «отходе» от «верности» произвели сильное впечатление, поскольку именно таким языком формулировалось обвинение в государственной измене. Сесил намекал, что если Мария выйдет замуж без согласия Елизаветы, это будет враждебный акт.

Никто не возразил Сесилу. На самом деле некоторые члены Тайного совета утверждали, что если Мария выйдет за Дарнли, угроза будет еще больше, чем в случае ее брака с доном Карлосом или эрцгерцогом. Они боялись, что Дарнли, английский подданный, в жилах которого текла королевская кровь, способен собрать армию в поддержку католицизма и развязать гражданскую войну.

Теперь это кажется чрезмерной реакцией, но Сесил и его союзники действительно так думали. Они опирались на отчет Трокмортона, который утверждал, что Мария решительно настроена выйти за Дарнли, и «делу нельзя воспрепятствовать ничем, кроме силы». Главная цель обсуждения — решить, желает ли Англия внутренней войны. Поэтому собрание Тайного совета превратилось в полномасштабное стратегическое совещание, в результате которого появился план действий, включающий просьбу к Елизавете более благосклонно отнестись к положению леди Екатерины Грей.

Сесил передал Елизавете копию своих записей. Обычно она отказывалась слушать его опасения насчет своей «безопасности» — но не в этот раз. Графу Бедфорду, самому высокопоставленному английскому чиновнику на границе и губернатору города Берика, было приказано усилить бдительность, а также помогать Рэндольфу засылать шпионов в соседнее королевство. Графиню Леннокс вернули в Тауэр, и в Шотландию снова были отправлены письма, вызывающие Леннокса и Дарнли в Лондон. Рэндольф получил их с дипломатической почтой 2 июля и тут же вручил адресатам. Как он сообщал, те были «чрезвычайно смущены».