Рост еще раз оглядел собравшихся у него в кабинете людей, почти половина из которых были лицами новыми для таких посиделок, но в мыслях у него засело, что как раз слишком много оказалось также лиц старых, сидящих на таких же заседаниях еще при Рымолове.

– Каких бомб? – спросил Рост рассеянно.

– Как это – каких? – Бабурин на миг даже растерялся. – Ты же сам еще в первых числах послал меня к отравленному валу готовить новые бомбы, причем довольно спешно. Вот я и докладываю, что… Да ты не помнишь!

Рост опустил голову. Он опять не помнил, у него определенно что-то творилось с головой, с умением думать над несколькими вещами одновременно.

– Ну и ну! – покрутил головой Бабурин.

– Ладно, – Ростик уже немного оклемался, после такой-то оценки своих интеллектуальных способностей. – Значит, говоришь, почти четыре десятка?.. Вообще-то маловато. Пока погода позволяет, продолжай.

– «Алмазные звезды» уже готовятся к зиме, укладываются в спячку на дно болот, – пробурчал Бабурин, он-то, как и все командиры, считал, что его работа самая главная, и почти обижался, если казалось, что Рост недоучитывает его достижения. – Мне докладывали, что это становится все труднее… Скоро станет совсем невозможно.

– Станет невозможно – попробуем что-нибудь еще, – вздохнул Рост. Повернулся к маме. – Что у нас с больницами? Мне обещали, что этой зимой у нас не будет вспышки гриппа, что найдены препараты, которые помогут вылечить самых безнадежных.

Мама сидела в глубине собравшихся, поднялась, чуть искоса посмотрела на Роста, уткнулась в бумаги, которые принесла с собой.

– По нашим реестрам получается, что аптеку теми средствами, которые мы тут сумели отыскать, мы наполнили, даже с некоторым перебором, процентов так на сорок-пятьдесят. Но использование лекарств в последние годы вообще было почти на нуле, а если люди узнают, что они могут почти медикаментозно лечиться, они непременно станут приходить к нам… Должна сказать, помогли аймихо, они откровенно занялись нашей медициной, – мама подняла голову. – Хотя средства и методы у них странные, иногда ни с какими нашими представлениями не согласуются… Например, обострения язвенной болезни они рекомендуют лечить долгим сидением в определенной позе и размышлением на определенные темы. Или взять это их иглоукалывание – это же курам на смех, втыкают иголочки, иногда прижигают их…

– Помогает? – спросил Рост.

– В общем да, хотя… Я, например, не понимаю как.

– Раз помогает, тогда не мешайте, – предложил Ростик, не заметив, что этот его императив принял форму приказа.

– Мы и не мешаем, – мама, кажется, стала немного раздражаться. – Хотелось бы только знать, кому теперь учить наших молодых врачей – им или нам.

– И так и эдак, – вздохнул Ростик. – Главное, чтобы помогало. – Он осмотрел собравшихся еще раз, слева направо. – Кто еще хочет, так сказать, доложиться?

– Я. – Кошеваров, на правах мэра города остался сидеть, или у него слишком болела культя, как почему-то показалось Ростику. – Все стройки к зиме мы свернем. Пожалуй, в этом году сумеем выселить из казарм еще тысяч семь человек, так что у нас получится… – Он тоже полистал какие-то листочки перед собой, – получится, что почти каждая семья у нас будет иметь вполне благоустроенное жилье. Вот только новым семьям не всегда удается сразу выдать ордера на новые квартиры, но… Со следующего года мы начнем решать и эту проблему.

– Вода, канализация? – спросил Ростик.

– Решаем по схеме, предложенной трехногими, – Рымолов последнее слово, ставшее вполне обычным для людей, произнес неуверенно, словно все еще не верил, что эти зеленые полурастения существуют. – Если в целом, то их системы действуют, и даже неплохо… Хотя кое у кого уже бродит идея создать что-то вроде централизованного горячего водоснабжения.

– У нас есть бани, – почему-то разулыбалась теща Тамара. – Я сама люблю туда сходить, могу засвидетельствовать, они вполне, вполне…

– Эта идея пока осуществима только для района перестроенных домов, – высказался Кошеваров.

То есть для верхушки города, сообразил Ростик, для тех, кто живет в новых особнячках, построенных, в том числе, на его родной Октябрьской.

– Об этом будем думать потом, – решил Рост. – Как у нас с рынками?

– Поступления этих самых градин, как их сейчас принято называть, – засуетился Каратаев, – в городскую казну обеспечивается согласно разнарядкам, которые мы с вами, Ростислав, утвердили. Но думаю, что налоги можно поднять, слишком уж легко они собираются.

– Об этом будем судить, после того как люди переживут зиму. – Росту Каратаев все равно был неприятен, даже с этим его «Ростиславом». Раньше-то все больше по фамилии обращался, и с кислой рожей, словно лимон пополам с перцем под язык засунул. Эх, меняет положение отношение к человеку, только друзья и остались прежними в разговоре, по крайней мере пока. – Тамара Ависовна, что у нас на продуктовых складах?

– Вот об этом я хотела сказать, – теща Тамара даже чуть приподняла свой зад со стула, – не хватает места на тех складах, которыми мы обычно пользуемся. Нужно строить новые, иначе мы весь урожай не уложим как следует. Он же еще будет поступать, капуста, например. Опять же мясо многие фермеры привезут в город с первыми холодами, следовательно, ледники тоже следует расширять, чтобы его сохранить…

– Это отлично, что складов не хватает. – Рост повернулся к Кошеварову, – придется вам, Илья Самойлович, заняться не только строительством домов, но и складами. Причем в спешном порядке.

– Понял, – Кошеваров что-то уже записывал в толстую, сшитую черными нитками тетрадь, с которой явился на совещание.

– Что у нас с армией?

– В полном боевом порядке. – Антон, выписавшийся из госпиталя после ранения, полученного в войне у отравленного вала, сидел, как когда-то и Ростик в такой же ситуации, в окружении подчиненных, – Смаги, Квадратного, вернувшегося наконец из степей, и даже некоторых летунов.

Но про пилотов все равно докладывать не решился, посмотрел на Кима. Тот понял и заговорил:

– Авиация тоже неплохо себя чувствует, хотя… Выпуск патронов для больших пушек следовало бы увеличить.

– Мы стараемся, – откуда-то из задних рядов поднялся Поликарп. – Но тут такая проблема. Начинаем производить их больше, падает качество, это летчикам не нравится.

– А кому понравится? – буркнул Ким. – Выстрел едва на два километра шнур протягивает.

– Положим не на два, а больше!.. – запальчиво возразил Поликарп, но Рост его остановил, подняв руку, словно учитель в классе. Впрочем, ничего сказать не успел, Ким и не думал останавливаться:

– Два километра – все равно что двести метров. Ты пойми, голова садовая… – Кажется, он в последнее время становился бесцеремонным, или они с Поликарпом уже давно сражались на эту тему. – Снаряды из полтинничного калибра должны бить до семи километров, иногда больше. Вот этот показатель и принимай за базу.