– Что значит «ощущаю»?

– Если бы знал, – вздохнул Ростик, – непременно сказал бы.

– Ага, я давно ждал этого разговора, – вздохнул капитан. – Ну что же, давай поговорим и об этом – о разъединении городов, о внутренней конкуренции, о специализации, которая у каждого поселения сложилась, об этих…

– А давай не будем? – прервал его Рост. – Многое и так понятно, а то, что непонятно, не имеет смысла уточнять.

Они вышли на главную площадь города. Вот ведь молодцы, уже в который раз подумал Ростик, даже некогда сбитую неудачной посадкой гравилета статую над центральным фонтаном восстановили или им все-таки местные трехноги помогли? Так или иначе, статуя находилась там, где ей и полагалось, в центре круглого бассейна с чистой, пресной, питьевой водой.

– Нет, ты не понимаешь… – Капитан, как ни странно, был теперь настроен кое-что довести до логического завершения. – Мы действительно осознаем, что главная тяжесть войны с пауками легла на Боловск. Мы благодарны вам, чтим героев, которые погибли в сражении… Но видишь ли, у нас есть стены, и мы как-то иначе воспринимаем то, что творится за ними.

– Ваши стены не задержали бы пауков и на четверть часа, – буркнул Ростик. – Они лазают по башням высотой более трехсот метров… Вернее, лазали, сейчас башни разрушаются. Так что отсидеться не удалось бы.

– Не бросили мы вас, – сердито буркнул капитан (на людях он пытался вести себя, как и подобает ответственному лицу, со стороны никто бы не заподозрил, что он с Ростиком, по сути, ссорится). – Мы… мы не успели.

– При том, что подготовка к обороне велась почти три месяца? – не поверил ушам Ростик. Снова вздохнул и решился: – Куркуль ты, Дондик. Как всегда, со стороны это выглядит правильно, и даже красиво. Народ живет – засмотришься. А по сути – это возможно только тогда, когда есть Боловск и ребята, которые, жизни не щадя, остановили даже пауков… – Он поморщился, дернул плечом, стряхивая злость. – Ладно, все вышло, как вышло, – закончил Ростик и понял, что больше оставаться в Одессе не хочет.

Как-то они тут в самом деле очень хорошо и удобно для себя устроились. Брали из Боловска то, что им было нужно, но сами ничего толком не предлагали и считали, что так и должно быть всегда. Или в этом сказывался какой-то неистребимый рефлекс колониста, когда метрополия всегда кажется обязанной давать, а вот колония… Трижды подумает, не является ли ее вклад в некотором роде данью, и если это будет похоже на дань, то вполне может и об оружии усиленно задуматься… Грустно.

– Дашь какой-нибудь экраноплан, чтобы до Храма добраться?

– Конечно, – почти с облегчением согласился Дондик, – бери лучший… Когда собираешься отбыть?

– Как можно скорее.

– Тогда я распоряжусь.

Экраноплан действительно оказался очень хорошим, с двумя пилотами, с очень мощными антигравитационными блинами. Рост был уверен, что на такую машину можно было бы усадить до отделения стрелков. Когда Рост в гордом одиночестве в нем располагался, Дондик стоял рядом и почему-то многословно рассказывал, что вот он, Рост, в какой-то своей записке спрашивал о волосатых, но вот ведь какое дело, бакумуры куда-то все в последний месяц исчезли, осталось едва ли с десятую часть. Это уже и на производительности у фермеров сказывается.

– Они на юг подались, в район алюминиевого завода, как мне говорили, – закончил свою необязательную речь капитан.

– Спасибо за гостеприимство, – отозвался Ростик, пожал капитану руку, и экраноплан понесся прямо через залив в сторону Храма.

Тут все было по-прежнему. Винрадка очень обрадовалась, она уже едва выходила из дома. Со странной смесью гордости и чисто женским удивлением перед чудом скорого рождения новой жизни она оповестила, что скорее всего у нее будет двойня. Рост потолкался немного около жены, потом обошел ферму, дом. Потом вместе с Кирлан, которая заметно оттеснила от Ростика Ждо, младшую жену Винторука, они вышли к заливу.

Рост полюбовался морем, видом отдаленной Одессы, в сторону которой, торопясь успеть до того, как выключится солнце, ушел доставивший его сюда экраноплан, вспомнил, как он смотрел на это же море прежде, в годы ссылки.

Все было очень красиво и спокойно, даже на юге, где удалось усмирить нелепую, малопонятную попытку пурпурных вернуть себе заметное в человеческой цивилизации положение. Но что-то оставалось тревожное в самом этом спокойствии.

Кирлан быстро исчезла, причем Рост даже не понял когда. Зато он понял, что уже очень долго сидит в позе медитации аймихо и пытается вызвать Фоп-фолла. Зачем ему это нужно – он и сам не знал. Единственно, в чем он был уверен, когда медитационная отстраненность ушла, что «мечтающий мускул» где-то поблизости, но таится, или, как это следовало бы выразить на Едином, – молчит.

Последующие два дня прошли в совершенно блаженном ничегонеделании. Рост попытался даже развлечь себя чтением проекта Боловской конституции, в которой переписал раздел о том, что деятель, имеющий право влиять на чиновников, какой-нибудь распорядитель, обязан отказаться от частнопредпринимательской деятельности. И усилил раздел о свободе слова, чтобы гражданам было легче контролировать чиновника любого ранга вплоть до Председателя. Еще он много медитировал, слонялся вдоль берега, собирал ракушки и загорал, кормился у Кирлан и любовался Винрадкой. И лишь к вечеру второго дня аймихоша неожиданно сказала ему, что в этом его состоянии «отключенности» и состояла помощь, которую ему оказал Фоп-фолла, вызванный той, первой еще медитацией.

Рост попробовал выяснить, как и почему это вышло, но Винрадка довольно быстро положила неинтересному ей разговору конец, а сам Рост был так расслаблен, что не стал настаивать.

Они сидели за ужином, обильным и вкусным, когда над их головами вдруг взревели моторы гравилета. Рост вышел за дверь, прихватив по давней привычке пистолет пурпурных. Но это оказались лишь Ким и Ева на уже знакомом Ростику крохотном антиграве. Пилоты выглядели такими усталыми, что сразу разговор не получился. А загребного, бородатого верзилу из людей, пропыленного и пропотевшего так, что его сразу пришлось отправить купаться в море, принялась обхаживать Ждо, и на этот раз Кирлан не протестовала.

Кима с Евой усадили за стол и стали впихивать в них еду. Ким жевал, глядя перед собой остановившимися глазами. Ева оценивала Винрадку, но не явно, вероятно, стеснялась проявлять слишком пристальный интерес.

– Какие новости? – спросил, наконец, Рост, когда первый голод гостей был утолен.

– Пестель слетал к Катериничеву и высказал мнение, что по некоторым признакам этой зимой будет жуткий борым, – сообщила Ева. Устало пожевала, продолжила: – Пауки дерутся, не переставая, их убежища «тают» уже в отдаленных районах. Пестель считает это подтверждением догадки, что они переносят «замазку» на ногах.

Выключилось солнце, пришел загребной, взбодренный и чем-то тайным очень довольный. Рост зажег несколько факелов, чтобы столовая была хорошо освещена, видеть лица пилотов показалось ему очень важным. Когда напряжение стало невыносимым, Ким вдруг выпалил: