твоей помолвки, но я просто хочу сказать спасибо. За то, что ты рядом и заботишься обо мне. Хотя я того не заслуживаю.

– Ерунда. – Я качаю головой и крепче сжимаю ее ладонь. – Я люблю тебя, мама. Конечно, я буду рядом с тобой, когда понадоблюсь.

Ее лицо становится серьезным, и она сглатывает, прежде чем сказать:

– Послушай, я знаю, что мы с твоим отцом были не идеальными родителями…

– Мы можем поговорить об этом в другой раз, хорошо? – перебиваю я. Не думаю, что мне хватит сил на этот непростой разговор прямо сейчас, поэтому предпочитаю отложить его на неопределенный срок. – Давай дадим себе передышку. Нам еще многое предстоит сделать после ухода папы.

Она кивает, нахмурившись.

Нам нужно разобраться со многими юридическими вопросами, которые могут морально истощить мою мать. Поэтому я стараюсь снять с нее часть ответственности, чтобы она могла сосредоточиться на управлении бизнесом. Необходимо пересмотреть множество документов, встретиться с агентами по страхованию жизни и юристами по вопросам наследования, и это такая морока, но Дэниел помогает мне во всем разобраться.

Когда мы остаемся наедине, я обычно засыпаю в его объятиях. Мы переехали в одну спальню – в его спальню, если быть точной, – потому что это был разумный выбор в сложившейся ситуации. Он целует меня в лоб, щеки, каждую часть моего тела, прежде чем чувствует, как я погружаюсь в сон. Это помогает унять боль, и я благодарна ему за это.

– Я здесь для тебя, Алекс, – шепчет он. – И никуда не уйду.

Я чертовски люблю этого человека.

И ему не нужно повторять мне слова любви в ответ. Он выражает это своими действиями, губами и телом. Я прижимаюсь к Дэниелу, скользя пальцами по коже над его сердцем, зная, что однажды буду его достойна.

* * *

Сегодня мы с мамой наводим порядок в офисе отца.

Мы откладывали это последние две недели, но я решила, что пришло время как можно быстрее сорвать пластырь. Она уже стала вывозить его личные вещи из дома, а это уже хорошее начало для исцеления. Но кабинет моего отца был тем местом, которым он действительно дорожил: он, вероятно, спал в этой комнате гораздо чаще, чем дома.

Я много времени проводила здесь, когда была маленькой. Я ненавидела находиться дома, потому что родители там практически никогда не появлялись, поэтому всегда упрашивала няню сопроводить меня в офис, чтобы я могла быть ближе к ним. Не имело даже значения, что он постоянно пропадал на совещаниях со своими клиентами, мне хватало и того, что он был поблизости.

Я начинаю собирать вещи, которые он расставил на полках. Несколько наград, памятные сувениры из футбола, один или два рабочих галстуков, которые он хранил про запас, и фотография в рамке, на которой мы были с отцом.

На ней был запечатлен мой школьный выпускной, где я взволнованно улыбалась отцу. Это был один из тех редких случаев, когда он оставил работу ради того, чтобы провести время со мной. Все остальные ученики в моем классе получили букет цветов в качестве подарка, в то время как мой отец решил, что будет круто – и неловко – приехать со струнным квартетом, играющим Going Away to College группы Blink-182. Это было чертовски банально, но втайне я восторгалась этим поступком.

«Я не заплачу. Я не заплачу. Я не заплачу…»

– Знаешь, он так гордился тобой, – сообщает мама, заметив, как я смотрю на фотографию. – Он всегда гордился тобой. Что бы ты ни делала. А особенно той удивительной молодой девушкой, в которую ты превратилась.

– Мне бы хотелось, чтобы он говорил об этом чаще, – бормочу я, передавая ей фотографию, которую она укладывает в коробку. – И принимал за меня меньше решений.

Мама поджимает губы.

– Я думаю, он хотел как лучше. Может, он и гордился тем, кем ты стала, но ему не хватало уверенности в том, что ты способна сделать свой собственный выбор. И это была его ошибка, – объясняет она, но потом исправляет себя: – Наша с ним ошибка.

Я киваю, но ничего не говорю. Отрадно знать, что мама признала их неправоту. Нам предстоит утрясти еще массу нерешенных вопросов, но это хорошее начало.

Следующий час мы проводим за упаковкой вещей и уборкой. Странно осознавать, что мой отец в этом кабинете больше не появится, но по крайней мере его упорный труд и наследие продолжат существовать в этих стенах.

Когда мы закрываем коробки упаковочной клейкой лентой, секретарь матери стучит в дверь и прочищает горло. Она кажется беспокойной и судорожно сжимает руки в кулаки.

– Извините, что прерываю, но кое-кто важный просит встречи с вами обеими, – произносит она тихим и робким голосом. – Говорит, это срочно.

Во мне вспыхивает интерес.

– Правда? Кто это?

– Гарри Кэррингтон.

Мы с мамой останавливаем убираться и в замешательстве смотрим друг на друга.

С чего бы Гарри появляться здесь без предупреждения? Дэниел ничего не упоминал о том, что его отец хочет заглянуть в офис, так что, вероятно, он ничего не знал об этом.

Мой желудок скручивается от ужаса: это может плохо кончиться.

– Хорошо, – отвечает мама, изо всех сил стараясь выглядеть собранной и невозмутимой. Она поправляет юбку и поднимается с пола. – Отправь его в конференц-зал. Мы скоро подойдем.

Когда секретарь спешит передать сообщение, на лице моей мамы появляется обеспокоенность.

– Алекс… – начинает она.

– Не волнуйся, – успокаивающе говорю ей. – Что бы ни случилось, мы справимся.

Она молча кивает.

Когда мы заходим в зал для совещаний, Гарри, как и ожидалось, ждет нас, удобно устроившись на одном из стульев. И он не один. Двое мужчин в костюмах, которые, как я предполагаю, являются адвокатами, сидят по обеим сторонам от него, их тела напряжены, а лица нечитаемы. Гарри, с другой стороны, выглядит весьма нетерпеливым, как будто хочет завершить встречу как можно скорее, чтобы оказаться в любом другом месте, но только не здесь.

Он молча наблюдает, как мы с мамой входим и занимаем места напротив него. Когда мы устроились, он склоняется через стол, сложив руки перед собой.

– Доброе утро, дамы. Прошу прощения за столь неожиданный визит, но это дело не терпит отлагательств, – начинает Гарри, переводя взгляд с меня на маму. На его лице появляется недовольство. – Прежде всего я хотел бы выразить глубочайшие соболезнования вашей семье. Это, должно быть, очень трудное время для вас.

– Спасибо, Гарри, – признает моя мама, слегка наклонив голову. – И да. Это трудные времена для нашей семьи и нашего бизнеса.

– Жаль это слышать. – Он смиренно опускает