– Куда уехала?

Женщины переглядываются и хором отвечают:

– В Канаду.

– Куда именно? Канада большая, – с упавшим сердцем спрашиваю я.

Фан, ни на секунду не прерывая своего занятия, пожимает плечами.

– Ой, я забыла. Крупный город, хотя поменьше, чем Гонконг.

– Постарайтесь вспомнить, – теряет терпение Ник. – Мы приехали издалека. Кто-то же должен знать.

– Она не могла уехать в Канаду, – говорит Сумайя, к которой наконец вернулся дар речи. – Она бы мне написала.

Фиолетовое Каре прекращает начесывать волосы и смотрит на Сумайю.

– А ты кто?

Внезапно она роняет расческу клиентке на колени и вскрикивает:

– Нет, не может быть! Сумайя? Маленькая племянница Сумайя?

Она обнимает чуть не плачущую девочку.

– Как ты выросла! Я Ли, а это моя сестра Фан. Твоя тетя показывала мне фотографии, ты там совсем маленькая. Три годика. Вы только посмотрите, какая она большая!

Выпустив Сумайю из объятий, Ли берет ее за плечи и поворачивает в разные стороны, показывая сестре.

– Похожа на Нкруну, правда? Вылитая Нкруна в молодости!

Фан сияет.

– Это какая-то ошибка, – шепчет Сумайя. – Я ей писала из лагеря. Она должна была знать, что я приеду. У меня есть ее письмо.

Я осторожно высвобождаю девочку из объятий Ли и усаживаю на стульчик возле двери.

– Покажи.

Она протягивает конверт, покрывшийся пятнами от времени, с глубокими складками на сгибах и выцветшими чернилами. Я достаю письмо вместе с фотоснимком, на котором изображены две высокие, сногсшибательно красивые сомалийки, стоящие на пороге этого самого салона. Вернув снимок в конверт, я осторожно разворачиваю письмо. Оно короткое, и я не могу разобрать ни одного слова.

– Какой это язык, арабский? – спрашиваю я, и Сумайя с несчастным видом кивает. – Когда ты его получила?

– Давно, – признается она. – Лет пять, наверное. Но после того Нкруна писала по электронной почте Аабе, моему отцу, в лагерь.

Ник бросает на меня предостерегающий взгляд. Я мгновенно улавливаю намек. За все время нашего знакомства Сумайя упоминала об отце только раз, и, как я поняла из слов девочки, ее родителей нет в живых. Тем не менее нам нужна информация, и я отваживаюсь спросить:

– А когда ты в последний раз получала известие от тети?

Сумайя делает глубокий вдох. Я с облегчением вижу, что ее губы порозовели.

– Не помню. Нкруна отправляла сообщения Аабе, только он переселился в другую часть лагеря, и я с ним не виделась. А потом…

Голос девочки прерывается, и я чуть ли не физически чувствую громы и молнии, которые мечет в меня глазами Ник.

– Оставь ее, – негромко вставляет он, – какая теперь разница…

Но Сумайя поправляет хиджаб и собирается с силами.

– Не меньше года, – окрепшим голосом произносит она, – а может, и больше. С тех пор как… у меня забрали телефон.

Доминик треплет ее по плечу и поворачивается к китаянкам, которые продолжают свою работу.

– Послушайте, – говорит он голосом, в котором слышится нехарактерная для него стальная нотка. – Это очень важно. Сумайя проделала большой путь, чтобы найти свою тетю, а вы говорите, что ее здесь нет. Вспоминайте, куда она уехала. Торонто? Оттава? Саскачеван?

– Это провинция, а не город, – перебиваю я, тут же пожалев об этом: все канадские города, как назло, вылетели из головы. –   Монреаль? – вспоминаю наконец.

– Ванкувер? – одновременно со мной произносит Доминик.

Лицо Фан проясняется.

– Кажется, Ванкувер. Да, точно.

– Отлично! – говорю я. – А может, у вас случайно сохранилось письмо или сообщение с ее новым адресом?

Сестры в унисон качают головами. Ли достает гигантский огнетушитель с лаком для волос и начинает поливать свой шедевр, прикрыв лицо клиентки ладонью.

– Нет, оттуда она нам не писала. Мне очень жаль, но нет.

Фан отрывается от работы и тычет сестру в бок длинным красным ногтем.

– Можно спросить у Нены.

– Кто такая Нена? – спрашиваю я.

Фан возвращается к косичкам.

– Она здесь работала, – продолжает Ли, снимая с клиентки защитную накидку. – Лучшая подруга Нкруны. Может, та ей писала? Только как вы найдете Нену? Она теперь работает няней – в Стэнли, Южный округ.

Ли отправляет клиентку к кассе, и мы с Домиником расступаемся, чтобы пропустить женщину.

– По воскресеньям мы устраиваем пикники, – говорит Фан. – Я встречаюсь с Неной и Гу, иногда еще с Джоан. Нена приносит свои пельмени. – Фан закрепляет косичку резинкой и вставляет бусинку. –   У Нены самые вкусные пельмени.

– Что? – удивляется Ли. – С каких пор ты общаешься с Неной?

– Мы каждые пару недель видимся, – пожимает плечами Фан и потрясает телефоном. – И переписываемся.

– Прекрасно, – говорит Доминик. – Если Нкруна поддерживает связь с Неной, у той может быть ее адрес. Когда ты с ней встречаешься?

– Сегодня после работы, – отвечает Фан. – Могу взять вас с собой.

– Ты сказала «Южный округ», – говорю я Ли. – Это ведь далеко?

– Стэнли – час на поезде, может, чуть больше.

Мы с Домиником переглядываемся.

– Далеко, – говорю я. – Если дожидаться, пока Фан закончит работу и отведет нас на место пикника, то можем опоздать на корабль.

– Успеем. Должны успеть, – решительно говорит Доминик. – Можешь дать нам ее адрес в Стэнли?

Фан качает головой.

– Нет, Ли, ты не поняла. Мы встречаемся с Неной здесь, а не в Стэнли. Они с Гу всегда сидят на эстакаде возле Канал-роуд. Там по вечерам прохладно, и мы устраиваем пикник. Они приносят пельмени.

– Ты сказала Канал-роуд? – тихо спрашивает Сумайя.

– Ага, – улыбается Фан. – Большой переход. Там есть крыша и дует ветерок от воды.

– Извини, я не понимаю, что значит «сидят»?

Ли принимает плату и провожает клиентку с начесом к выходу. К ней в кресло садится молодой человек. Фан продолжает плести косички. Ее клиентка рассматривает свадебный журнал.

– Видите ли, по воскресеньям и в среду после обеда у прислуги выходной, и они наводняют весь город, – продолжает Фан. – Да вы их должны были видеть, когда поднимались.

– Ты имеешь в виду женщин на картонках? – спрашивает Сумайя.

Ли неодобрительно щелкает языком, а Фан улыбается.

– Ага. У нас в Гонконге культ домработниц. Практически в каждой семье есть помощницы по хозяйству, по большей части иностранки.