Спокойно, как будто и не услышав заманчивого слова «тайна», баронесса предложила:

– Ты можешь поступить на службу в мой дом. Хорошая горничная – большая редкость, а ты, по-моему, как раз из таких.

– Да, мадам, я – очень хорошая! Но ведь девушке нужно устраивать свою судьбу. Я хочу выйти замуж, а для этого нужно приданое, – жадно облизнувшись, отозвалась Колет.

В другой раз баронесса повеселилась бы, глядя, как эта деревенщина пытается с ней торговаться. Но вопрос и впрямь оказался слишком важным, чтобы позволить себе потерять ценные сведения, да и эту нахалку не следовало выпускать из поля зрения. Всё взвесив, Франсуаза дружелюбно спросила:

– И какое же ты хочешь приданое?

– Тысячу франков, мадам, – выпалила интриганка.

За такие деньги отец её дочери когда-то продал Франсуазу в бордель. С тех пор прошло много лет, и нынешняя баронесса де Обри ворочала миллионами, но тысячу франков просто так выбросить на ветер не могла.

– Это немалые деньги, я должна быть уверена, что твои сведения их стоят, – заявила Франсуаза. – Я никому в этой жизни не верю на слово. Чем ты можешь подтвердить, что это так важно?

– Я расскажу вам о том, что произошло. А потом, если вы захотите узнать главное, поведаю остальное, – с готовностью предложила Колет.

– Ну что же, говори….

Девушка в подробностях рассказала о записке, полученной мадам де Сент-Этьен, о том, как маркиза уехала вместе со своим поклонником, графом Василевским, и ещё одним русским офицером, как на рассвете все они вместе вернулись и привезли малышку, а потом приходил префект полиции и допрашивал всех слуг и саму хозяйку.

– Так эти русские освободили и девочку, и служанок? – уточнила Франсуаза.

– Да, мадам! Мне кормилица маленькой маркизы всё рассказала.

– А де Виларден арестован?

– Когда префект допрашивал женщин, как раз пришло известие, что барона и молодого итальянца – его любовника – поместили в тюрьму префектуры. Юноша во всём признался, но валит вину на де Вилардена, обвиняет в попытке убить маркизу, её дочку и двух служанок.

Франсуаза задумалась. Как же теперь поступить? Колет отпускать от себя не стоило. Разумнее всего найти ей работу и держать нахалку при себе. Быстро нащупав выгодный вариант, баронесса предложила:

– В моём имении под Дижоном построили птичник. Я ищу работницу, ей предоставляется дом с маленьким садом и огородом, а если она выйдет замуж, то и её мужу найдётся работа. Если хочешь, могу предложить это место тебе.

– О, мадам, я очень хочу! Пожалуйста, возьмите меня птичницей, а на приданое можете дать столько, сколько вам не жалко! – воскликнула Колет.

– Ну что же, рассказывай, – потребовала Франсуаза.

– Я подслушала разговор маркизы с графом Василевским. Он показал хозяйке портрет своей матери, а та решила, что на портрете нарисована её маленькая Мари. Тогда граф обвинил мадам в том, что она скрыла от него правду о рождении их общей дочери. Маркиза не отрицала, что вышла замуж беременная, но покойный месье Арман знал об этом и радовался, что передаст будущему ребёнку свой титул. Потом граф Василевский сказал, что будет просить руки хозяйки у её брата, и ушёл.

Франсуаза задумалась. То, что рассказала горничная, оказалось золотым секретом. Теперь Алексея Черкасского можно было и не бояться. Тот не решится преследовать Франсуазу за преступления против своей родни, иначе нарвётся на то, что доброе имя его сестрицы и будущее его племянницы будут уничтожены. Колет же как свидетеля следует держать при себе, но подальше от Парижа. Всё складывалось как нельзя лучше. Франсуаза улыбнулась продажной служанке и пообещала:

– Я дам тебе тысячу франков приданого. Иди, бери расчёт и приходи сюда. Через два часа моя дочь уезжает в Дижон, ты поедешь с ней. Перед отъездом я передам тебе деньги, а Мари-Элен устроит тебя в имении.

Колет поцеловала руку новой хозяйке и побежала в дом маркизы де Сент-Этьен сообщить, что у неё умер отец и ей нужно срочно возвращаться в деревню.

Мадам де Обри пошла в комнату дочери. Мари-Элен в недоумении уставилась на мать.

– Вы вышли из тайника, мама?! Почему?

– Я меняю наш план, дорогая. Де Виларден оказался нетерпеливым дураком: он не дал осуществить мой замысел. Я же не зря вызвала князя Василия на грязную работу, но де Виларден его не дождался, сам полез в дело и всё испортил, к тому же позволил себя поймать. Сейчас барон сидит в камере префектуры, его ждут суд и каторга. Я не сомневаюсь, что о наших с ним делах он промолчит – будет надеяться, что вернётся и вновь получит свою часть дела. Однако пока он будет гнить в кандалах, я сумею распорядиться его частью доходов. Но то, что я хотела для тебя, не получилось. У тебя нет нового имени, а быть светлейшей княгиней Черкасской сейчас очень опасно. Поезжай в Дижон, а я начну искать тебе другого мужа. Обещаю, что брак будет заключён на прежних условиях: ты сможешь жить отдельно, и мы постараемся, чтобы ты как можно быстрее стала богатой вдовой.

Мари-Элен в очередной раз поверила матери и, пообещав выполнить все её указания, принялась за сборы. Через два часа, захватив новую птичницу Колет, увозящую за корсажем завернутую в платок тысячу франков, Мари-Элен уехала в Дижон, а её мать расположилась в своём прежнем кабинете.

«Правильно говорят, что всё познаётся в сравнении, – размышляла Франсуаза, – нужно было посидеть несколько месяцев в чулане под крышей, чтобы оценить настоящий уют собственного дома. Как же несправедлива жизнь: я выбилась наверх из настоящей грязи, денег у меня столько, что куры не клюют, а голозадые аристократы воротят нос, не принимая мою дочь в свой круг, хотя Мари-Элен – дважды титулованная особа и по отцу, и по мужу».

В дверях кабинета замаячила фигура доверенной горничной.

– Мадам, там нарочный вернулся из Англии. Письмо привёз. Изволите принять?

– Зови, – разрешила Франсуаза.

С чего это князь Василий вместо того, чтобы выполнять приказы, вдруг решил ввязаться в переписку? Конечно, после глупости, учинённой де Виларденом, это теперь стало не особо важным, но всё-таки…

В дверях показался невзрачный низкорослый мужчина в морском бушлате. В руке он держал письмо. Франсуаза взяла конверт и узнала свой почерк: это оказалось её собственное послание, а никак не ответ.

– Что это значит?! – воскликнула баронесса, гневно уставившись на посыльного.

– Так умер же адресат. Мне сказала хозяйка его квартиры, – доложил моряк и осведомился: – Других поручений не будет?

– Нет, – злобно бросила Франсуаза и отвернулась.

Нарочный пожал плечами, буркнул что-то похожее на слова прощания и ушёл. Баронесса де Обри осталась одна. С чего это она так расстроилась? Ведь князя Василия ожидала в Париже незавидная участь: после того как тот убил бы маркизу и её дочку, Черкасский должен был умереть сам – скончаться от сердечного приступа в одной из парижских гостиниц.