– Что вы, сеньор! Барон никогда не работал и не собирался даже. У них с Франсуазой всё по-прежнему было. Она как всеми борделями ведала, так и дальше собиралась.

Луиджи заметно волновался, его итальянский акцент, прежде чуть заметный, теперь различал даже Щеглов. Поручику стало жаль парнишку, и он решил, что задаст лишь один, но самый важный вопрос:

– Где барон встречался с этой Франсуазой?

– К ней в дом ездил, на улицу Савой.

Вот так номер! Франсуаза давным-давно не жила в своём доме. Поручик лично убедился в этом, навестив дом Триоле ещё до отъезда в Англию. Ничего, хоть как-то намекавшего, что Франсуаза там появляется, Щеглов не заметил, да и соседка из сторожки напротив подтвердила, что старшей хозяйки в доме нет.

– И давно вы ездили? – уточнил Щеглов.

– Дня три назад. Это в последний раз, а ещё дважды заезжали в течение месяца. Барон в дом заходил, а я в коляске оставался.

– Ты что-то путаешь, – рассердился поручик. – Не ври мне!

Глаза юноши мгновенно заволокло страхом.

– Я говорю правду, сеньор! – залепетал Луиджи. – Всё так и было!

Он замолчал, а потом вдруг в его глазах мелькнуло понимание.

– Я знаю, в чём дело! Однажды барон меня первым послал, так лакей мне сказал, что мадам Франсуазы дома нет. Тогда барон разозлился, и сам пошёл прямиком в дом, его не было больше часа, и вернулся он очень довольный. Сказал, что Франсуаза ему кучу денег обещала.

– Ты хочешь сказать, что Франсуаза в доме есть, но не для всех? – понял Щеглов.

Луиджи кивнул. Вот когда поручику захотелось разбить свою глупую голову о кирпичную стену. Как можно было не предусмотреть такую простую вещь?! А всего-то нужны потайное помещение и двое-трое доверенных слуг. Франсуаза всё это время пряталась под носом!

– Благодарю вас, месье, я закончил, – объявил следователю Щеглов.

Он еле дождался, пока охранники закрыли тяжёлые двери, а следователь вывел его из подвала наверх.

– Вы удовлетворены? – благодушно спросил француз.

– Более чем! Премного благодарен… – отозвался Щеглов и откланялся.

Теперь он спешил в дом Франсуазы Триоле. Неужели всё так просто?

За углом Щеглову попался фиакр, и он скоро добрался до улицы Савой – когда-то изысканно аристократичной, а теперь узкой и обветшалой аллеи из заколоченных особняков. Нарядным и ухоженным здесь выглядел один-единственный дом – тот, что принадлежал Франсуазе Триоле. Как раз напротив его ворот в соседней усадьбе стояла сторожка, а в ней проживала старуха Клод, убедившая Щеглова, что Франсуаза давно не показывалась в собственном доме.

Из-за жары окно сторожки распахнули настежь. Впрочем, дело, похоже, было и не в жаре, а в том, что на подоконник выложили несколько крупных луковиц. Решив не привлекать лишнего внимания, поручик толкнул калитку и зашёл со двора. Клод сидела за столом, ужин её можно было смело назвать спартанским, поскольку тот состоял из куска хлеба и двух луковиц. Старушка с удивлением воззрилась на непрошеного гостя, но, узнав доброго господина, прежде хорошо заплатившего за обычные сплетни, заулыбалась:

– Вы что-то ещё хотите, месье? – спросила она.

– Нет, я пришёл забрать свои деньги обратно, – рассердился Щеглов. – Вы меня обманули! Франсуаза всё время жила в своём доме, а вы мне солгали!

– Нет, месье, вы не правы! Она только сегодня здесь появилась, да и то – никто не видел, когда. Дочка её сразу после обеда уехала в Дижон: там у них имение есть. Пришлось за ней вдогонку посылать – она вот прямо перед вами вернулась.

– Зачем? – не понял поручик. Клод явно жила не в ладах с разумом. Надо было это раньше понять, а не терять время даром.

Щеглов поднялся и направился к двери.

– Куда вы, месье?! – крикнула ему вслед старушка. – Сейчас пока нельзя. Обмыть покойницу нужно, одеть, в гроб положить, а тогда уж и прощаться можно.

– Кого в гроб? – переспросил поручик. – Дочку?

На лице Клод отразилось полное пренебрежение к умственным способностям собеседника. Она вздохнула и, как глухому, крикнула:

– Да Франсуазу же! Померла она. Говорят, от сердца. В кабинете нашли уже мёртвую. Доктор приезжал, сказал, что ничего нельзя было сделать – сердце у неё разорвалось. – Клод злорадно рассмеялась, вышло это хрипло, как у вороны. – Вот эту стерву кара небесная и настигла! Померла одна, без детей и внуков, валялась на полу. Это ей за всех де Тренвилей, которых она на казнь отправила.

В другой раз воспоминания Клод заинтересовали бы поручика, но только не сейчас. Второй убийца ускользал из его рук. Сначала князь Василий, а теперь Франсуаза Триоле. Но если старика Черкасского Щеглов хоть видел в гробу, то о француженке слышал лишь одни разговоры.

«Нужно её увидеть, – решил он, – я помню Франсуазу по Бельцам и должен сразу узнать».

– Когда похороны? – спросил Щеглов у старушки.

– Сказали, что в десять утра из дома вынесут, – воодушевилась Клод. – Только слуги сплетничают, будто баронессу где-то рядом с сиятельными предками её мужа хоронить будут. Чуть ли не в базилику Сент-Дени повезут эту выскочку.

Вспомнив, что так и не узнал точно, как теперь зовут Франсуазу, поручик уточнил:

– Как она теперь по мужу зовётся?

– Ох, ну и муж! Один ли два дня замужем побыла, а теперь нос задирает и заставляет слуг называть себя баронессой де Обри. – Клод стала наливаться злобой, и Щеглов сразу понял, что ему вновь придётся слушать желчные воспоминания о «подлой Франсуазе». Он поспешил уйти: до завтрашнего утра здесь делать было нечего. Поручик нашёл фиакр и отправился на улицу Коленкур.

В доме Алексея Черкасского на улице Коленкур Щеглов застал лишь зевавшего от скуки Сашку. Тот протянул поручику запечатанный конверт и отрапортовал:

– Граф Александр Николаевич отбыть изволили…

– Куда? – изумился Щеглов.

– Домой! Рапорт на увольнение командиру сдали, а сами уехали.

Ну и жизнь, ничего нельзя предвидеть! Щеглов сломал печать и вскрыл конверт. Василевский коротко сообщал, что по семейным обстоятельствам должен срочно выехать в Россию. Он желал Щеглову удачи в делах и звал в гости. Поручик тихо выругался. Чем писать пустые любезности, лучше бы помог завтра в слежке! Щеглов так расстроился, что полночи проворочался с боку на бок в бесплодных сожалениях. Поднялся он ни свет ни заря, позаимствовал у князя Алексея серый сюртук и, одевшись в штатское, отправился на улицу Савой.

Свой фиакр Щеглов оставил за углом, велев ждать его столько, сколько понадобится, а сам поспешил к сторожке. Всё выглядело так, как будто он отсюда и не уходил: открытое окно, с десяток луковиц на подоконнике и… никаких признаков подготовки к похоронам в особняке Триоле.

– Что, уже уехали? – спросил Щеглов, заглянув в окно Клод.