В гостиной за столом сидела бабушка Гюли и перебирала крупу, она тут же одарила вошедших внимательным взглядом. Или это Софии уже всюду мерещится, что на нее странно смотрят? Она лишь слегка кивнула в ответ, готовая сразу уйти к себе в комнату, но из кухни вышла Ясмин.

– А вот они, – улыбнулась она и поставила печенье на стол. – Почему вы такие грязные и помятые?

София тут же посмотрела на Ромаля, понимая, что его сестра права.

– Потому что мы испачкались и помялись, – спокойно ответил он, схватил виноградину и засунул ее в рот. – Еще будут вопросы?

– Понятно-о-о, – растягивая слова, произнесла Ясмин и занялась тарелками. София точно видела ее ухмылку.

Девушка вдруг заволновалась, что бабушка Гюли обязательно это прокомментирует. Но она ошиблась – бабушка одарила ее улыбкой и снова увлеклась крупой. Слава богу!

Теперь София взглянула на Ромаля, он молча пожал плечами, а потом произнес:

– Ты, наверно, устала…

– Я устала и испачкалась, пойду в душ, – кивнула девушка и направилась к себе в комнату. Душевая как раз находилась рядом.

Оставшись одна, София села на кровать и расплылась в мечтательной улыбке. Но тут же опомнилась и нахмурилась. Надо было взять себя в руки и обо всем хорошенько подумать. А с другой стороны, что тут думать? Все и так предельно ясно: все, что случилось в ангаре, навсегда останется мимолетным помешательством. Она вернется домой, посмотрит в глаза Иво… София поморщилась: как она будет смотреть ему в глаза? Девушка тяжело вздохнула. Хорошо, она подумает об этом позже, после душа, который ее освежит и приведет в норму.

Но душ Софии не помог – мысли стали еще более мрачными. Теперь она нервно ходило по комнате и часто смотрела в окно, ловя себя на мысли, что думает о Ромале. Во дворе его не было, только Януш и Михей сидели на скамейке и что-то бурно обсуждали.

Стук в дверь привел ее в замешательство. «Хоть бы это был не Ромаль», – пронеслось в голове. Она еще не определилась в своем отношении к нему.

– Это я, – в комнату зашла Ясмин, – ты не обедала, наверно, голодная. Ужин готов.

София отказалась от обеда, сославшись на усталость. Но причина была не в этом, она не хотела пересекаться с хозяином этого дома. А есть уже очень хотелось.

– Сегодня на ужин мучкалица[12].

София уже ощущала тошноту от голода. Если она не поест, то упадет прямо к ногам Ясмин. Пришлось кивнуть, отойти от окна и направиться к двери.

– С тобой все в порядке? Вы пришли такие загадочные, – наконец прокомментировала сегодняшний день Ясмин. – Анхель тоже не обедал. Вы поругались?

– Я уехала без спроса. Как ты думаешь, он был рад?

Ясмин грустно кивнула.

– Ты хочешь домой, это понятно. Но… я не хочу, чтобы ты думала о моем брате плохо. Он хороший человек…

– Возможно, он хороший человек для своей семьи, – вставила София, – но для других он не хороший.

– Даже если бы он был хорошим для других, его все равно бы считали плохим… Потому что он цыган.

Тут не поспоришь, София мысленно согласилась.

– Пошли, а то ужин остывает, – напомнила Ясмин, и девушки вышли в гостиную.

Даже сердце начало биться быстрее. Взгляд Софии тут же устремился на стол, ища того, кого не хотелось бы видеть. Но за столом было пусто.

– Бабушка пошла к соседям, у них родился шестой ребенок.

– А остальные где? – удивилась София сначала шестому ребенку, потом отсутствию толпы людей. Может, праздник плавно перешел в тот дом?

– Михей и Йон где-то во дворе, Януш поехал в больницу к отцу.

– А, Ро… – София осеклась. – Где твой брат?

– Это сложно сказать, – пожала плечами Ясмин. – Мне кажется, что ночевать он сегодня опять будет вне дома.

На смену удивлению пришел легкий шок. София даже тряхнула головой, потому что мысленно представила, что таких, как она, у Ромаля еще десять. Даже ревность взыграла. Но, услышав знакомый мужской голос, она повернулась к его обладателю.

– Работа у меня такая, – произнес Ромаль, заходя в гостиную, – ночная.

Он опять был во всем черном, золотая цепочка на груди отчетливо поблескивала в свете люстры. С таким Ромалем София познакомилась в «Цеппелине». Скорее всего, у него сзади за поясом пистолет. А возможно, целых два. Сердце подпрыгнуло в груди, даже есть перехотелось.

– Тебе отдают долг? – прошептала София, не отрываясь смотря на него и разглядывая золотую серьгу в ухе.

Она спрашивала о деньгах, которые должен ему Иво. Просто имя «Иво» сейчас прозвучало бы не к месту. Да и произносить его не хотелось. На минуту она представила, что завтра уйдет отсюда, начнет жить прежней жизнью, а от пережитого останутся только воспоминания и тяжелый осадок.

Ромаль усмехнулся, натягивая на руку кожаную перчатку.

– Не думаю, что мне вернут долг так спешно. Кроме того, у меня есть более важные дела. Поужинаю в «Цеппелине». Если все пойдет гладко.

Он обнял сестру, поцеловав ее в макушку, но при этом смотрел на удивленную Софию.

– А если нет? – Она даже пошла следом, когда он направился к двери.

Кажется, она совсем запуталась: то ли переживала за него, то ли было обидно, что он не обратил на нее должного внимания, то ли загрустила, что он уезжает. А может, из-за его слов о долге?

Ромаль уже открыл дверь, когда до него долетел этот вопрос. Он остановился и обернулся:

– Значит, будешь свободна. Ты была бы рада?

Такой вопрос застал Софию врасплох. Она стояла, уставившись на него, а сама не знала, что ответить. Да, она была бы рада оказаться дома, но не тому, что с ним что-то может случиться.

Ромаль кивнул и вышел из дома. Он понял ее молчание по-своему, в этом София не сомневалась. Пришлось выйти на улицу следом. Тут же прохлада окутала ее тело, и девушка поежилась. Но то, что она сейчас увидела, заставило ее забыть про холод. Во дворе стояли три машины, одна из них – черный «Мустанг» – ожидала своего хозяина. Ромаль остановился возле Йона, что-то обсудить с ним. Затем тот кивнул и направился к своему джипу. «БМВ» не было, вместо нее стояла другая машина, рассматривать которую Софии даже не пришло в голову. И люди… Здесь собрались мужчины, одетые во все черное… Это вызывало еще больше волнения.

Что греха таить, Ромаль занимается продажей и скупкой оружия, машин и черт знает чем еще. Это его обычные будни. И не стоит переживать по глупому поводу.

Но Софии все равно было неспокойно.