– Хорошо, – слабо ответила она.

Он еще долго простоял у двери, словно собирался что-то добавить.

– Дам тебе отдохнуть, – наконец сказал он и покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Как только она услышала звук его уходящих шагов, то выдохнула и откинула голову назад, облокотившись на дверь. Она чувствовала измождение, но, когда прилегла на кровать, сон никак не приходил.

Она должна быть мертва. Она должна была умереть в пустыне, как и хотели Дочери. Но снова, несмотря ни на что, ее спасли. Гектор был прав – это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что-то было не так, но она сомневалась, что дело в Азаре.

Она начинала думать, что дело в ней.

Эфира не знала, как долго стояла в гробнице с Чашей в руках и смотрела на тела Дочерей Милосердия, разбросанные вокруг нее.

Из транса ее вырвал резкий вздох. Она глянула в угол, где стоял Илья, прикрывая рот рукой.

– Что ты наделала? – его голос был слабым, бескровным.

– Они ее убили, – сказала Эфира – Они ее убили. – Она взглянула на руку и Чашу, зажатую в пальцах.

– Мне она не нужна, – поняла она. – Она твоя, если хочешь.

Он смотрел на нее так, словно это какой-то трюк. Но в его глазах было что-то еще. Жажда.

– Или, может, – продолжила Эфира, – ты хочешь чего-то другого.

Девушка чувствовала ярость – мощную, неотступающую – кольцо огня вокруг пропасти. Злость наполняла ее, но даже она сгорит и оставит лишь пустоту.

Если она позволит себе упасть в нее, то та поглотит ее и разорвет на части.

Эфира взглянула в золотистые глаза Ильи и мягко ступила к нему, обхватила рукой его шею. Чаша упала на землю между ними. Ее большой палец прижался к его горлу, и Эфира чувствовала, как скачет его пульс, так же, как тогда, у гробницы, когда она забрала часть его эши.

– Знаешь, я могла бы убить тебя, – заметила она. – Легко. Мне нужно было сделать это в ночь нашей встречи.

Его взгляд опустился на ее губы.

– Так сделай это.

Она крепче сжала его горло. Давила на него, так же, как пустота давила на нее. Убив его, она заполнит пустоту. Это утолит ее жажду, но когда все закончится, когда он будет лежать мертвый у ее ног, все вернется, терзающее и бесконечное.

Беру больше нет, и Эфира осталась в мире одна.

Рука скользнула вверх, на его щеку, и она притянула его к себе. Поцелуй затрещал между ними, словно лесной пожар – неконтролируемый. Ярость Эфиры улетучилась. Вместо нее горело желание. Эфира прижалась к нему, а руки Ильи запутались в ее волосах. Его поцелуй обжигал ее губы.

А потом, так же быстро, она прервала поцелуй, отталкивая его от себя. Они мгновение стояли, тяжело дыша и оценивая друг друга, словно готовясь к битве. А потом Эфира наклонилась и подняла Чашу.

– Нужно убираться отсюда, – сказала она.

Он кивнул, все еще глядя на нее.

– Мы не можем вернуться тем же путем.

Они отвернулись одновременно и принялись обыскивать стены подземелья.

– Сюда, – позвал Илья. – Кажется, вход здесь.

Эфира последовала за звуком его голоса и увидела, что он стоит перед отверстием в стене. Эфира позволила Илье вести себя. Ноги двигались, но в голове было пусто. Остаток пути из гробницы казался размытым. Наконец они выбрались на свет.

Пока они были внутри, на улице рассвело. Яркий свет солнца окрасил песок в кроваво-красный цвет.

Эфира отошла от Ильи и упала на землю. Она закрыла глаза и просто дышала, не зная, как долго просидела там.

– Ты жива, – произнес голос.

Эфира не стала поворачиваться к Шаре, стоящей позади нее.

– Ты нашла Чашу, – продолжила она.

Эфира погрузила пальцы в песок.

– Что с ней случилось? – вопрос Шары был обращен к Илье.

Эфира встала на ноги. Схватив Чашу, она повернулась к Шаре. Остальные стояли рядом с девушкой – Партения опиралась на Нумир. Хадизы с ними не было.

– Я их убила, – сказала Эфира, четко произнося каждый слог. – Дочери Милосердия убили мою сестру, так что я убила их.

Лицо Шары выражало смесь замешательства и страха.

– Теперь Чаша моя, – объявила Эфира. – И если вы постараетесь забрать ее у меня, то я и вас убью.

Теперь на лице Шары была только ярость.

– Нет, не убьешь.

– Мне и не придется, – сказала Эфира. – Если останетесь рядом со мной, то все равно умрете. Ты была права, Шара. Я проклята.

Гектор тоже сказал это, своими словами. Предвестник тьмы. Бледная рука в ночи, несущая смерть и разрушение, куда бы ни пошла.

– Что ты станешь с ней делать? – спросила Шара, бросая взгляд на Чашу.

Внутри нас есть нечто темное. Это были последние слова Беру Эфире.

Эфира чувствовала эту тьму внутри. Она царапала ее внутренности, словно обезумевшее плененное животное. Она разорвет ее сердце на куски, а Эфира разорвет на куски мир, просто чтобы заставить его почувствовать хоть капельку своей боли. Такова ее судьба.

– Просто не стойте на пути, – сказала Эфира, – и вам не придется это выяснять.

Она повернулась и направилась на восток, к солнцу и Бехезде. Пару секунд спустя она услышала за спиной шаги Ильи. Ему пришлось последовать за ней.

Эфира прижимала Чашу к себе и продолжала идти. Она все еще чувствовала, как по ней бежит сила реликвии. Темное нечто внутри злобно ухмыльнулось.

У входа в храм Эндарры горели два факела. Антон и Джуд стояли бок о бок у ступеней, а под мостиком нежно плескалась река. Взгляд Джуда не отрывался от темного порога храма.

– Нам не нужно туда идти, – произнес Антон, мягко глядя на друга. – Мы можем просто уйти прямо сейчас, ты и я.

– Они нужны нам, – Джуд впился ногтями в ладони. – Я уже раньше позволил взять чувствам верх над долгом, тогда, с Гектором. Это может произойти снова. – Уже произошло. – Они ждут нас.

Не дожидаясь ответа Антона, Джуд начал подниматься по лестнице. Дурное предчувствие пронзало его до самых костей. На вершине он замер, опустил указательный и большой пальцы в елей одной из широких керамических чаш перед входом.

Антон прошел мимо него, собираясь просто войти, и, не успев подумать, Джуд схватил его за запястье, отдергивая назад. Антон взглянул на него, стоя всего в паре сантиметров от паладина, и Джуд провел большим пальцем по его лбу, оставляя блестящий след из елея. Антон удивленно моргнул, и Джуд отступил, отпуская его.