– Лукерья? – ахнула Груня.

– Лукерья, Лукерья. А теперь вот можешь ты к ней в ученицы пойти. Да и Тимофей за тебя сильно просил. И помогал тебе в пути, хотя у самого дел было немало. Видать, ты ему и правда приглянулась, раз еще девчонкой он тебя в свой дом впускал.

– Неужели Тимофей и есть тот самый хозяин дупла? – поразилась Груня неожиданной догадке.

Нахмурила брови владычица лесная, словно в толк взять не могла, о чем речь. А потом поняла, да как расхохочется, стол с лавками по горнице в пляс пустились, даже гладь зеркальная волнами пошла.

– Ты о кошачьей морде, что ли? – утирая выступившие от смеха слезы, смогла выговорить царица. – Нет, Бориско не хозяин твоего убежища тайного, он лишь присматривал за домом, пока хозяин отсутствовал, а вот Тимофей как раз хозяин и есть. Ну, что выбираешь? – От недавнего веселья на лице владычицы не осталось и следа.

Задумалась Груня. Нелегко от жизни привычной отказываться, да разве не о том она мечтала, сидя у окна за рукоделием, чтобы жизнь ее изменилась?

Права царица лесная, такой шанс одному человеку на миллион выпадает. Закрыла она глаза, подумав, какая картинка первой взору мысленному предстанет, ту и выберу. Да только не увидела ничего из того, что в зеркале было, а вместо этого вдруг будто заглянула в ласковые серые глаза, наполненные светом, показалось ей, что она даже тепло этого взгляда всей кожей ощутила.

– Пойду в ученицы к Лукерье, – выдохнула Аграфена.

– Тогда слушай, расскажу тебе одну быль.

* * *

Жили-были три сестры: все три красавицы, и у каждой особый дар. Старшая, Василиса, была наделена мудростью необычайной и способностью к наукам разным. Средняя, Лукерья, обладала везением, за что ни возьмется, все ей удается, а младшая, Матрена, умела разговаривать и с людьми, и с существами волшебными, и с животными, и даже с растениями. Владыка лесной наделил сестер необычными способностями, но предупредил их, что не должны силу свою во вред людям использовать, также и существам лесным, и всему живому. Иначе щедрый дар станет им не в радость, а в наказание. Но как-то с Василисой беда приключилась. Спасая своего сына, причинила она вред людям. Понять ее, конечно, можно, но закон есть закон, в наказание Василиса должна была отдать своего сына на семь лет тем самым людям, на которых беду навлекла. Теперь судьба племянника Лукерьиного целиком от тех людей зависит, у которых он живет, либо они все вместе выживут, либо все вместе погибнут.

(Именно племянника, не смотри так удивленно, Лукерья его внучком называла, чтобы людей возрастом своим не смущать.) Сама Василиса вмешаться не может, запрещено ей. И жить эти семь лет она должна дряхлой старухой, совсем немощной. Только сестры пришли ей на помощь. Поделили они на троих заклятие, на Василису наложенное, и все три стали старухами, но не настолько дряхлыми, чтобы сил своих лишиться. Правда, Матрена с тех пор ни с кем спокойно разговаривать не может, только кричит да ругается. Дар-то ее вроде при ней и остался, однако добром да уговорами больше можно добиться, чем криком да визгом. Стали и люди, и звери Матрены сторониться, одни растения беседуют с ней по-прежнему, да им-то, бедным, просто деться некуда. С Лукерьиным даром тоже загвоздка. Помогать людям она по-прежнему способна, но вот только не всегда может последствия своей помощи предвидеть. Люди-то ведь разные бывают, в душу каждому не влезешь. Иной человек плачет да на несчастную долю жалуется, а у самого полные сундуки добра. Другой слова красивые говорит, за счастье ближних голову сложить готов, а у самого руки по локоть в крови, и очередное злодеяние замышляет. Случалось и Лукерье ошибаться, недостойным людям помощь оказывать, и еще больше ее дар менялся. Самый верный способ восстановить свой дар для Лукерьи – найти себе ученика достойного али ученицу, смекаешь, к чему речь веду?

* * *

«Ездит в карете по белу свету прекрасная дама, дарит людям удачу. Мимо кого она только проедет, да в окошко с улыбкой ласковой выглянет, тому вскоре в работе удача будет, с кем рядом остановится, слово приветливое молвит, тот жди успеха в делах сердечных. А порой случается и вовсе небывалое: госпожа из кареты выходит да в гости к кому-то наведывается. Уж такой человек, к которому гостья распрекрасная пожаловала, всю свою жизнь неудач знать не будет, а если госпожа Удача хлебом-солью не побрезговала, достигнет тот человек высот небывалых, чинов немалых, всю жизнь будет жить в почете да богатстве. Вот какая она необыкновенная, госпожа Удача», – рассказывает девочка постарше, а младшие слушают ее, открыв рот.

А мимо по дороге бредут случайные прохожие, парень с девушкой, ничем особо не приметные, одежонка на них плохонькая, вид усталый, будто издалека идут. Услышали они сказку старую, рассмеялись да дальше пошли… Им-то, как никому другому, известно, что может госпожа Удача и дряхлой старушкой на телеге-развалюхе пожаловать, да это и неважно, главное – свой счастливый случай не прозевать.

Не сохранили книги древние многих легенд да былин о ранних годах Далечья. Повествования о былом безвозвратно в Лету канули, но некоторые из них все же до наших дней дошли. Народ их из уст в уста, от отца сыну передавал, дабы потомки мудрость предков помнили. Одна из таких историй совсем коротенькая, скорее притча нежели сказ…

Жил в Далечье отшельник, еще до той поры жил, как люди в бога единого уверовали. Поклонялся он силам леса и считал, что души предков в нем обитают. Умен был и таинства многие ведал, куда там до него деревенским знахаркам! Никого к себе близко ведун не подпускал, но забот сородичей не сторонился, чем мог, помогал. Случится напасть какая, он тут же в деревню придет: то колдовство сотворит, то совет дельный даст. Сколько лет ему было, никто не ведал, но многие поколения его помнили. Раз в три года брал себе отшельник ученика, да только когда молодцы в деревню из леса возвращались, то ничего совсем не помнили. Сколько ни силились чары забытья изведавшие, ничего не смогли поведать соседям; крепко-накрепко позабыли, как они целых три года в лесу жили, да чему их ведун обучал.

Сперва попасть к отшельнику в подручные было почестью, затем наказанием. Не дозволяли люди деткам своим в лес к ведуну ходить, и лишь сирот да чужаков пришлых к нему в обучение посылали. А отказать старику было нельзя, кто бы тогда урожай от засухи уберег, а скотину от хвори? Каждый раз история повторялась: уходил молодец в лес, а в положенный срок возвращался дурень дурнем, ничего из былого не помня. Но однажды пришел ученик в здравом уме и с памятью, чарами не затуманенной. Не одурманил парня ведун и строго-настрого ему наказал людям слова свои последние точь-в-точь, слово в слово передать.

Весь вечер рассказывал молодец, как он таинства лесов, рек да полей постигал, как научен был зверье да птиц понимать. Много диковинок услышал деревенский люд, но самое интересное и важное парень под конец приберег. Когда завершилось его обучение, мог юный ведун не только исцелять, с животиной общаться да дожди вызывать. Научил его отшельник, как костер без дров разводить и как деревья без топора валить; как незримым для глаза людского становиться и как ходить, чтобы ни одну травинку ногой не помять. Узнал ученик все, что учитель ведал, и настал черед испытания.