Честно говоря, я ожидал, что мясо окажется жестким, а по вкусу будет напоминать того ящера, которого приносил Ратт, и потому приятно удивился, отведав нежные кусочки, поджаренные на гибких прутиках прибрежного кустарника.

– М-м-м! – восхищенно промычал Курт и, прожевав, добавил: – Геркулес, в следующий раз я первый брошусь на крокодила!

– Хорошо, – простодушно согласился тот. – Зря мы так мало взяли с собой. Надо было отрезать еще кусочек.

– Оно и это пропадет к вечеру по такой-то жаре, – с сомнением произнес Логрэй.

– А если все обжарить? – высказал я предложение. Будет искренне жаль лишаться такого чудесного продукта.

– Если до вечера не пропадет, тогда и будем обжаривать по очереди во время ночного дежурства, – прервал дискуссию Уиллис. – А сейчас двигаем дальше.

Мы не отошли от места дневки и сотни шагов, когда прозвучал выстрел, и шедший впереди Курт осел с простреленным горлом, из которого с хрипом вырывались кровавые пузыри. Следующие два выстрела, прозвучавшие дуплетом, отбросили в заросли Сола.

– Сол! – я кинулся к товарищу, оттолкнув стоявшего на пути Логрэя, но фонтан щепок, выбитый очередной пулей из ствола дерева прямо перед лицом, заставил меня непроизвольно отпрянуть.

– С-суки! – я перечеркнул очередью кусты, из которых раздавались звуки выстрелов, Твари!

Автомат щелкнул, выплюнув последний патрон, но листья и ветки впереди продолжали разлетаться под градом пуль, которые посылали из своих стволов Логрэй, Халиль и Геркулес. Они, так же как и я, стояли на открытом месте, презрев, надоевшую за последние недели, смерть. Да пошла бы она… Заменив магазин, просто пошел вперед, стреляя веером перед собой. Я не видел, как упал Логрэй, просто в какой-то момент понял, что рядом остались только Халиль и Геркулес.

– А-ха-ха, смотри, Олег, они нас боятся! – закричал Геркулес, сменяя магазин, и я впервые услышал, как хохочет этот вечно спокойный парень. Его смех передался и мне.

– А-ха-ха, с-суки, ссыте когда страшно?! – орал я, стреляя в спины выпрыгивающих из укрытий и пытающихся убежать желтоглазых вояк, нервы которых не выдержали вида трех озверевших придурков, прущих во весь рост прямо на их пули.

Рядом что-то кричал про какого-то шайтана Халиль.

На этот раз патроны в наших магазинах кончились почти одновременно. Ответных выстрелов слышно не было, и как обычно в таких случаях бывает, по ушам буквально ударила тишина, в которой клацанье сменяемых магазинов и взводимых затворов звучали почти громоподобно.

Сзади грохнул взрыв. Обернувшись, увидел, что мы прошли не менее сотни метров. А казалось, будто сделали всего с десяток шагов. Теперь почти бежали назад, держа перед собой стволы и готовые в любой момент открыть огонь. На ходу краем глаза отмечал лежавших то тут, то там убитых аборигенов. Их позы говорили о том, что все они были застрелены в спину, пытаясь убежать от нас.

Немного не добежав до того места, где нас застали вражеские пули, наткнулись на истерзанное осколками тело Алекса Логрэя. Рядом два трупа местных, и метрах в трех, лицом вниз лежал мастер-сержант.

– Алекс, – Геркулес стоял над тем, что осталось от Логрэя, и по его щекам катились крупные слезы. – Алекс…

– Сол! – Я рванул к тем кустам, куда пуля отбросила моего земляка. Курт так и лежал с разодранным пулей горлом, подогнув ноги и крепко держа обеими руками автомат. Его остекленевший взгляд был направлен куда-то поверх деревьев.

А вот Уиллис был жив! Он сидел на земле и, кряхтя и придушенно кашляя, сдирал с себя бронник.

– Сол, ты как, в порядке?

– В по… ой… в порядке, – у него словно бы после каждого слова перехватывало дыхание. – Только ни дыхнуть, ни пернуть, ой ё.. Ребра либо отбиты, либо сломаны, фух.

– Фигня, Сол, щас перетянем чем-нибудь потуже, и попрешь как ни в чем не бывало, – пытался я успокоить не столько его, сколько себя, присев рядом. – Мне еще в резервации один раз в драке ребра зашибли, так такая же фигня была. Я целый месяц ходил эластичным бинтом перетянутый.

– Как там осталь…ные? – кряхтя и морщась спросил Уиллис.

– Курта сам видишь, – вздохнул я. – Там дальше Логрэй с Раттом лежат..

– И Ратт тоже?

– Ратт живой, – к нам подошел Халиль. – Стонет там лежит.

– Парни, надо Алекса с Куртом похоронить по-человечески. Пусть хоть они… – не договорив, Геркулес закинул пулемет за спину и расчехлил саперную лопатку. Я тоже потянулся за лопаткой, но услышал задохнувшийся вскрик Уиллиса и, обернувшись, увидел его выпученные от боли глаза, глядящие куда-то мне за спину. Туда же был направлен ПТЛМ, который Сол уже успел схватить. Еще ничего не сообразив, я из положения сидя словно лягушка скачком отлетел в сторону, разворачиваясь на лету. Шагах в десяти стоял низкорослый абориген, в облике которого было что-то знакомое. Одной рукой он держал за лямки странный аппарат, состоящий из двух продолговатых баллонов – большого и, прикрепленного к нему маленького. Второй рукой он направлял на нас металлическую трубу на деревянном прикладе, соединенную гибким шлангом с баллонами. На конце трубы курился маленький огонек, словно в газовом резаке.

– Чиф, – улыбнулся абориген, переступив кривыми ножками.

Грохнул короткой очередью пулемет Уиллиса и одновременно, из направленной на нас коротышкой трубы вырвался огненный змей. Пули из ПТЛМа смели огнеметчика, но струя жидкого пламени ударила в ствол дерева прямо над моими ногами, обильно обдав их огненными брызгами.

– А-а-а!.. – как будто тысячи жалящих насекомых одновременно впились в мои нижние конечности. – А-а-а!

Кто-то чем-то сильно врезал по моим ногам. От боли я уже не мог даже кричать, только хрипел и катался по земле.

– Придурок, ты ж бронником ему ноги переломаешь! – орал кому-то Халиль.

Как потом я узнал, Геркулес, увидев мои объятые огнем ноги, схватил первую попавшуюся вещь, чтобы сбить пламя. Этой вещью оказался скинутый Уиллисом броник. Хорошо, Халиль вовремя его окрикнул, и Сегура успел долбануть только один раз, а то перекрошил бы мне все кости, пока сбивал пламя. В конце концов, он ухитрился, поймав поочередно мои ноги, стянуть горящие сапоги, затем придавил меня к земле, сев сверху, и просто содрал уже почти сгоревшие штаны.

Потом я сидел с голыми, обильно покрывшимися волдырями ногами и, раскачиваясь из стороны в сторону, стонал. Сидевший неподалеку Уиллис, морщась, перетягивал себе грудь каким-то тряпьем. Еще чуть дальше, на небольшой полянке, Халиль и Геркулес рубили саперными лопатками корни деревьев, копая могилу для погибших товарищей. Благодаря большой влажности и отсутствию ветра, струя из огнемета не стала причиной лесного пожара. Огонь сполз с сырого ствола и продолжал чадить черным дымом у его подножья.