то, что теперь интерес к нему вспыхнул в ней с удвоенной силой. Терзаемая желанием разобраться в его прошлом, она то и дело пыталась ввести его имя в поисковой строке браузера, но вовремя останавливалась заставляла себя убрать руки от клавиатуры.

Они созванивались пару раз с тех пор, как она начала читать его книги. Однако шел уже пятый день, как она взялась за четвертую, а телефон оставался нетронутым. Она собиралась позвонить, но все не решалась — как-то странно было выяснить о нем столько нового и без его ведома. В основе их отношений всегда лежал принцип минимально необходимого знания, но она ни разу и не задумывалась, как здорово он все упрощал. Они могли беседовать, не опасаясь переступить какие-нибудь границы, свернуть не туда или сказать то, о чем потом пожалеют.

Но как бы ее это ни тяготило, она не могла вечно откладывать свой звонок ему — он мог заподозрить, что что-то случилось. «Давай, Анна! Просто сделай это!» Затаив дыхание, она набрала его номер. Она решила, если он уже спит, оставить на автоответчике беззаботное сообщение и перезвонить завтра.

Однако Броуди тотчас поднял трубку. Анну посетила странная мысль, будто он только и ждал ее звонка, будто он тоже чувствовал, что, если сегодня они не поговорят, в их привычном ритме бесед возникнет ощущение затянувшейся паузы.

Анна сгорала от желания расспросить его о книгах, выяснить, отчего он перестал их писать, но понимала, что будет опрометчиво вот так взять и разом все ему выложить. Действовать стоило осторожно, а потому она просто сказала, что допоздна читала, — без упоминания авторов и названий. Оказалось, что и Броуди провел вечер с книгой, решив дочитать один триллер.

Пока они разговаривали, Анна то и дело ловила себя на мысли, что человек, с которым она теперь общалась, отличался от того, кто написал историю о Пипе. Ему чего-то недоставало. Человек, писавший о драконах, волшебных реках и говорящих снежинках, был уверен во всех восхитительных возможностях, которые могла предоставить жизнь; он знал, что такое надежда.

Таким Броуди явно больше не был, и ей хотелось узнать почему.

Ей это просто необходимо. Прошло больше месяца с тех пор, как она заикнулась о том, что они могли бы встретиться, но теперь эта мысль не выходила у нее из головы. Быть может, вопросы, которые ее занимали, и стоило задавать ему с глазу на глаз? Возможно, так будет легче заставить его раскрыться. И не исключено, что дай она ему месяц-другой свыкнуться с этой идеей, он бы наконец согласился.

— Броуди? — нарушила она возникшую паузу.

— Да, — голос его звучал расслабленно и уверенно.

Что ж, сейчас или никогда.

— Я знаю, мы это уже обсуждали, но мне правда очень хотелось бы встретиться с вами лично.

Броуди не отвечал. Даже по волнам, что поддерживали их связь, она ощутила, как внезапно повеяло холодом. Почему?

— Мы обсуждали Новый год и то, как мы его ненавидим.

В трубке стояла глухая тишина. Она была уверена, что он уже собирается с мыслями, чтобы дать ей отпор, поэтому просто продолжила. В тот момент слова были ее единственным аргументом.

— Я не хочу идти на новогоднюю вечеринку, Броуди. Я не хочу толкаться среди незнакомцев — да и среди тех, кого я знаю, тоже — и под бой Биг-Бена изображать веселье и беспечность. Это слишком утомительно. Тридцать первого декабря я хочу лишь одного. Провести его с вами.

Сердце Анны подскочило. Она уставилась на свой телефон, мысленно вымаливая, чтобы он ответил.

— Мне бы тоже этого хотелось, — заговорил он наконец; голос его звучал хрипло и грубо, — просто я не уверен, что это возможно.

— Почему?

И снова тишина. На этот раз она не казалась такой уж зловещей. Что ж, из его ответа стало ясно, что дело не в нежелании с ней встречаться. Было что-то еще. Она чувствовала его борьбу с самим собой или еще каким-то неизвестным врагом. Одним из его великанов. Как бы то ни было, причина, очевидно, весомая.

Она подавила свое любопытство, решив для себя, что сейчас ей важно помочь ему сказать да:

— Я могу приехать к вам. Или вы ко мне. Как вам удобнее.

Он по-прежнему не отвечал.

— Или встретимся где-то в нейтральном месте…

Где? Она напрягла мозги в поисках хорошего места. То, которое было бы каждому известно. То, где можно встретиться в знаменательный день вроде кануна Нового года.

В голове крутились сцены из ее киномарафона, особенно «Неспящих в Сиэтле». Крыша Эмпайр-стейт-билдинг? Бред какой-то! Эта встреча и без поездки на другой континент давалась с трудом.

В таком случае стоило подумать о высоких зданиях в больших городах. Это навело ее на новую идею.

— Башня «Осколок», — предложила она тут же, осмысливая задумку уже на ходу. — Вершина «Осколка». Одиннадцать вечера, в канун Нового года.

— Анна…

Он снова собирался ей отказать, но она не могла это вынести. По крайней мере, не в этот вечер. Нужно было срочно его остановить.

— Вам необязательно соглашаться сейчас. Впереди еще больше двух месяцев. Вы даже можете не приезжать, если не хотите. Но я забронирую два билета на обзорную площадку…

А это вообще возможно? Будет ли «Осколок» открыт в новогоднюю ночь? Она понятия не имела. Что ж, если нет, то это будет знак — как в «Неспящих в Сиэтле», — и тогда она больше никогда не будет просить Броуди о встрече.

Она поспешила продолжить, пока он ее не остановил:

— Если вы придете, значит, придете. Нет — нет. Все в порядке, — она должна была довериться ему в надежде, что какова бы ни была причина его отказа, он либо ее преодолеет, либо в какой-то момент все ей объяснит.

Он заговорил, и в голосе его почувствовалась мука:

— Вы очень рискуете провести всю ночь в ожидании. Остаться совсем одна…

Тогда, когда он будет нужен ей больше всего на свете. Да, она это знала. Это был тот риск, на который она готова пойти.

— Это не имеет значения, — ответила она.

Он вздохнул, так тяжело и печально, что к ее глазам подступили слезы. Нет, не из-за себя, а из-за него. Из-за того великана, что встал у него на пути и отравлял ему жизнь. «Подумайте, что бы сделала храбрая малышка Пипа, — хотелось ей ему подсказать, — она ваша частичка, и она знает, как сражаться. Она знает, что такое надежда».

Но она не могла этого сказать. Пока не могла.

— И уж если не с вами, я бы предпочла встретить Новый год в одиночку, высоко над городом,