где хранилась менора. Не одни ли и те же существа их строили? Надо запомнить эту мысль и подумать ее на досуге. Вот только когда этот самый досуг мне выпадет?

Повинуясь всплывшему из глубин души знанию, я склонила голову, положила ладонь на грудь над сердцем, мысленно попросила разрешения войти и потревожить эту силу. Внутри разлилось тепло – я была желанным гостем.

Ноги осторожно ступили на каменные плиты с рисунком. Что–то вело меня внутрь золотистого сумрака, подсказывало, куда повернуть. Понять, откуда оно, изнутри или снаружи, оказалось невозможно. Да и вряд ли это имело значение. Нужно просто впустить внутрь эту силу. Смешать, но не взбалтывать, как говорится.

Я медленно шла по древним залам храма, сопровождаемая Гораном. Шорохи наших шагов взлетали вверх гулким эхом и растворялись в темноте. Когда–то все вокруг здесь заливал теплый свет. А в центре росло дерево с хрустальными лепестками, внутри которых тек жидкий огонь. Да, вот здесь. Ноги сами остановились в центре зала. Прикрыть глаза, отпустить все ощущения, довериться.

…Она любила приходить сюда – в тишину, иногда нарушаемую тихим звуком шагов и невнятным бормотанием очередного посетителя, склонившего колено перед древом. Богиня Офель, незримая и недоступная, внимала всем – внимательно выслушивала и жалобы, и мольбы, и благодарности. Те, кому был нужен ответ, находили его в своей душе. Мучимые противоречивыми желаниями получали успокоение и напутствие.

Все, кто уходил из храма с листом от ее дерева на шнурке, что у входа бесплатно раздавали прислужницы, уносили с собой частицу ее Света. На их лицах чаще всего сияли тихие улыбки согласия с собой.

Но в тот день было не так. Боль от его предательства, раздирающая ее душу, привычно привела в храм, но… Она подошла к величественным белоснежным вратам с резьбой, которая, говорят, на самом деле была не украшением, а рассказом о богине Офель на древнем, уже утерянном языке тех, кто жил в этом мире настолько давно, что никто и не помнит. Земля вздрогнула. Из ее недр рвался наружу нарастающий рев. Все закачалось. Просящие выбегали из храма – на их лицах был ужас.

Она шагнула к Вратам, но они, покачнувшись и загудев, начали закрываться. Не веря своим глазам, она смотрела, как две огромные белые створки сближаются впервые за многие тысячи лет. Когда они захлопнулись, воздух наполнился гулом. Резьба на воротах полыхнула алым. Храм закрылся. Закрылся от тех, кто его предал. И начал медленно уходить под землю.

– Они присягнули Люциферу! – прошептала она, упав на колени. – Это моя вина! – по щекам потекли слезы. Глаза закрылись, как только что врата…

– Саяна!

Я слышала его, но мои глаза не хотели открываться, словно сверху лежали половинки врат храма Офель. День выдался уж слишком богатым на события – причем, такие масштабные, что даже минутки дух перевести не нашлось. Все так быстро, что только кепочку держи, как говорил Глеб.

Вспомнив, что приговор его душе у меня, я собралась с силами и открыла глаза. Конечно же, госпожа Ангел лежит на руках Горана, который стоит на коленях, кто бы сомневался.

– Все хорошо, родная? – он нежно улыбнулся, пытаясь скрыть тревогу. – Ты так рыдала!

– Я утонула, Горан. – Пояснила мисс Хайд, сев. – В чьих–то воспоминаниях о том моменте, когда храмы Офель ушли под землю. – Вибриссы, тоже с трудом приходящие в себя, вяло встопорщились. – Что еще? – устало выдохнула я, глядя по сторонам. О как! Мне не чудится? – Драган, ты тоже это видишь? – мой палец ткнул в существо, что сидело на выступе стены.

Глава 2.1 Адский цветок

Один глаз красный, другой синий. Оба светятся. Сразу сестру Ковача, Петру, вспомнила. Кто это? Тело не рассмотреть, под ним как раз огненная дорожка–светильник.

– Вижу. – Подтвердил муж. – Похоже, мы сегодня со всей адской флорой–фауной познакомимся.

– Сплюнь, – я встала, кряхтя. – Сразу вспомнила, как ольбб недавно пытался нами отужинать. – Ну, иди сюда, не бойся. – Госпожа Ангел попыталась дружелюбно улыбнуться. – Мы тоже тебя боимся, так что давай уже знакомиться!

Существо, помедлив, спрыгнуло с выступа и бесшумно приземлилось. Тело, вроде, как у людей. Или как у демонов, изгоев и аек. Одет в универсальный, похоже, плащ. На вид подросток лет 16, как Аспид. Тоже худенький – их тут совсем, что ли, не кормят? Хотя в преисподней меню не богатое, разносолами не балует, жирок особо нагулять не с чего. Парень подошел ближе, стали видные характерные изгойские ушки, что прятались во взъерошенной шевелюре серого цвета.

– Привет! – я улыбнулась ему. – Меня зовут Саяна. Это Горан, мой… старший наложник. А ты кто?

– Тот, кто может быть кем угодно. – Он склонил голову на бок. В разных глазах запрыгали чертенята. – Идем. – Парень протянул мне руку. О как еще раз – перепонки, как у аек!

– Идем. – Я сжала его ладонь, чувствуя спиной недовольный взгляд старшего наложника. Зря переживает. Вибриссы не обманешь – кем бы ни был этот паренек, он хороший.

– Смотри, – он подвел меня к стене, присел на корточки и затаил дыхание. В глазах плескалось бесконечное восхищение.

– На что? – я не сразу увидела то, что парень хотел показать. Лишь опустившись на колени рядом с ним, мне удалось рассмотреть то, на что он взирал с таким благоговейным восторгом.

Тонкий, как ниточка, росток тянулся из мусора, что насыпался со стены, обдираемой безжалостным временем. Пара едва проклюнувшихся листиков небольшими острыми уголками наметилась на стебельке. А сверху ждал своего часа совсем крошечный бутон.

– Первый за сотни лет. – Прошептал парень. – Проклюнулся, когда ты вернулась. – Не дыша, он крайне бережно взял мою руку и приблизил к растению. Можно ли его так назвать?

Вскоре мне стало не до ботаники. Росток потянулся за моей ладонью, словно соскучившаяся по ласке дворовая кошка, листики, свернутые в трубочку, увеличились на глазах и распустились – оказалось, они похожи на березовые. Нежный бутон набух и, как бывает с розами, распустился за мгновение, раскрывшись доверчиво и нежно.

– Как жидкий огонь! – потрясенно прошептала я, глядя на цветок. – Это?..

– Да, древо богини Офель. – Парень снял с груди шнур – точно такие раздавали прислужницы в том видении, что завладело мной только что. На нем был желтый кулон,