– Ну, я умчалась. Отпускай меня, пока секретарша снова не появилась!

– Дирли-Ду!

Девушка звонко чмокнула Куницына в щеку, рванулась к двери, выстрелила замком.

– Я заеду к тебе! – шепотом крикнула она с порога. – Чао! Чао! Я побежала!

Удрученный Вячеслав Матвеевич снова запечатал кабинет и отправился в душ…

– Ой, а я думала вы сегодня задерживаетесь, Вячеслав Матвеевич! Доброе утро! – удивилась секретарша, когда свежевыбритый и причесанный Куницын появился из своего кабинета.

– Здравствуй, Маруся! Я уже давно здесь, – честно признался президент компании. – Газеты? Письма?

– Вот, пожалуйста. Будете кофе?

– Да, кофе. И знаешь, я сегодня не завтракал. Сооруди мне какой-нибудь бутерброд, пожалуйста.

– Хорошо, Вячеслав Матвеевич.

Куницын просматривал запечатанные конверты, оставленные на крышке копировального аппарата. Внезапно его взгляд остановился на счетчике копира. «754», – показывал счетчик. «Странно, – подумал Вячеслав Матвеевич. – А вчера, когда я делал копии для сыщика, было только шестьсот девяносто один. Я точно запомнил это число». Куницын усмехнулся. Ему ли хвастаться отличной памятью!

– Маруся, ты уже копировала сегодня что-нибудь?

Секретарша ответила не сразу.

– Извините, Вячеслав Матвеевич, – промямлила она. – Подруга собралась на диету, она весит уже около сотни, и я для нее… Такое, знаете, чудотворное средство, индийский метод. Она меня попросила переснять. Но всего парочка страниц! Я понимаю, что нельзя использовать в личных…

– Ничего-ничего, Маруся! – прохладно улыбнулся Вячеслав Матвеевич. – Не переживай.

«Хороша парочка страниц! И хорош индийский метод – 63 листа инструкций. Подруга усохнет до тридцати пяти килограммов!»

Темно-синяя служебная «ауди» Антона Артемьева уже третий раз останавливалась у дома, где, по информации, полученной от Сюзанны Эдмундовны, жила Ксения. Главный менеджер, озаренный страстным желанием угодить начальству и снабдить президента компании юной и нежной Ксенией Губкиной, вдохновенно колотил в отделанную лакированной вагонкой дверь и не получал ответа.

Наконец, с третьего заезда, настойчивость Антона была вознаграждена. Квартирная хозяйка Ксюши, вытирая руки о фартук, открыла дверь и с беспокойным удивлением оглядела незнакомого молодого человека в плечистом плаще, из-под которого выглядывали отличный светло-серый костюм, ярко-белая рубашка и модный галстук.

– Вам кого? – достаточно приветливо спросила она.

– Ксению, – объяснил Антон, подергиваясь от нетерпения.

– А Ксении нет, – жестоко разочаровала посетителя женщина. – Вы ее друг?

– Ну, практически… Да, друг. А когда она придет?

– Откуда же мне знать?

Диалог велся в приграничной зоне, Антону не предложили войти в квартиру.

– Но сегодня-то она будет дома?

– Вы такие вопросы интересные задаете, – обиделась женщина. – Будет дома, не будет…

– Вы Ксенина мама? – предположил Антон.

– Вот еще! – фыркнула квартирная хозяйка. – Она мне не родственница. Она у меня комнату снимает.

– А у вас есть телефон?

– А почему вы спрашиваете?

– Ну, я мог бы вечером позвонить, чтобы поговорить с Ксенией. Она мне так нужна.

– Нет у нас телефона, – отбрила женщина, полностью утрачивая интерес к гостю и пытаясь закрыть дверь.

– Подождите, – взмолился Антон. – Но как же мне встретиться с Ксенией? – Он грудью прыгнул на косяк, не позволяя двери захлопнуться.

Из-за плеча женщины выглянул парень.

– Мужик, тебе чего? Чего буянишь? – спросил он, отодвигая в сторону владелицу квартиры и выходя на лестничную площадку. – Владимир.

– Антон, – представился Артемьев и пожал протянутую руку. – Слушай, когда Ксения вернется?

– Вот чего я не знаю, того не знаю, – вздохнул Владимир. – Я ее сам уже несколько дней не видел.

– И я не видела! – вновь вылезла из квартиры женщина. – Действительно. Я только сейчас поняла, что уже дня три ее не видела. Куда же она пропала? Вова, она тебе ничего не говорила?

– Я вспомнил! – внезапно воскликнул Володя. – Семинар! Ксюша говорила мне про какой-то семинар в Подмосковье. Вот туда она и уехала, должно быть.

– И надолго? – окончательно приуныл Антон.

– На неделю, наверное. Вернется, я передам, что ты заходил. У нее есть твой телефон? У вас, вообще, какие отношения? – ревниво спросил Владимир.

– Сугубо деловые. Тогда через неделю заеду?

– Какие проблемы? Конечно заезжай.

Невеселый Антон спустился вниз. Первое же негласное ответственное задание, полученное им на посту главного менеджера, – раздобыть Ксению Губкину – оказалось трудновыполнимым. Антону очень не хотелось прочитать на лице президента компании упрек в недостаточной компетентности.

– Ребята, знакомьтесь! Максим. Константин, – торжественно провозгласил Пряжников. – Без церемоний, мальчуганы, давайте сразу на «ты».

Несчастный Колотов лежал на диване, обернутый двумя одеялами. Его глаза – сейчас без очков – были непривычно большими и грустными, как у раненой косули. Рядом на журнальном столике возвышалась наполненная молоком двухлитровая пластмассовая бутыль из-под пепси и упаковка пилюль.

Костя с опаской сжал ледяную безжизненную ладонь, появившуюся из вороха одеял.

– Макс Колотов, – загробным голосом представился журналист. – Знаменитый ньюсмейкер. Добрый друг. Лингвист-виртуоз. Защитник обездоленных.

Сексуальный гейзер. Конец эпитафии.

– Знаю, знаю, – обрадовался Костя. У него было отличное настроение. – Газета «Выстрел в упор». Всегда читаю с интересом. Иногда, правда, удивляет легкость, с которой вы жонглируете непроверенными фактами и выдвигаете бездоказательные обвинения, но все равно интересно.

– Спасибочки, – слабо откликнулось одеяло. – Виноват, не всегда я был честен и порядочен, жарил факты, пускал уток. Но как была прекрасна эта жизнь, пусть не совсем правильная и нравственная! Как невыносима мысль, что придется…

– О, началось! – возмутился Андрей. – Эти стенания я выслушиваю почти сутки. Костя, у тебя какие-то новости?

– Да! – радостно сообщил Константин. – Касательно Куницына. Удалось раздобыть некоторую информацию.

Одеяла на диване задвигались, и Андрей понял, что у Колотова начали расти уши.

– Пойдем-ка в другую комнату, – тронул он капитана за локоть. – Не будем обременять умирающего нудным разговором.

Макс протяжно застонал.