– А ты считаешь себя таковым?

– Они хотели, чтобы я стал врачом. Сестра тебе разве не говорила?

– Говорила.

Несмотря на то что Бретт сам задал этот вопрос, ответ Клер удивил его.

– Да уж, ее и впрямь понесло. В любом случае я сильно их разочаровал, когда решил пойти в армию сразу после школы. Я даже не стал поступать в колледж. Мы с отцом воевали несколько недель подряд, и кончилось тем, что я в один прекрасный день вышел из дома, а вернулся уже рекрутом.

– Но ты сделал то, что должен был сделать. И ты преуспел.

– Ты действительно считаешь, что уход из диверсионно-разведывательного подразделения в контрактники можно назвать успехом?

– В твоем случае – да, это успех. Ты сохранил свои идеалы, свою целостность и свою честь. Ты настоящий мужчина. Я рада, что такие, как ты, защищают нашу страну, Бретт.

– Значит, мое прошлое тебя не беспокоит? Клер удивленно округлила глаза.

– Конечно, нет. С чего бы?

– Ты очень близка к тому, чтобы называться пацифисткой, сахарок. Я думал, что насилие, которое присутствовало в моем прошлом, может тебя от меня оттолкнуть.

– Ты же не бывший гангстер. Ты делал то, что должен был делать, ты же воин.

– Но ты так переживала, когда столкнулась с неопровержимым доказательством того, кем на самом деле был Лестер.

– Он был наемным убийцей, а не солдатом. А это не одно и то же. Кроме того, ты помог мне как-то смириться с тем, что у него была другая жизнь.

– Тогда почему ты не хочешь выходить за меня?

– Потому что ты меня не любишь.

Клер знала, что это правда – Бретт ее не любит. Наверное, для кого-то это не так важно, но не для нее. Она больше не могла лгать себе. Она хотела бы выйти за Бретта, ока не могла представить ничего более желанного, чем провести остаток жизни с этим мужчиной, только она не могла прожить свою жизнь, постоянно осознавая то, что замужем за мужчиной, который любит мертвую женщину.

– Ты ведь все еще любишь Елену.

– Елены больше нет.

– Нет в живых, но она живет в твоем сердце.

– Нам хорошо вместе, Клер.

– Этого мало.

– Возможно, ты носишь моего ребенка.

– А возможно, и нет.

– Я не уверен, что для меня это так важно. Я устал от одиночества, Клер. Ты можешь это понять?

– Да. – Она даже слишком хорошо это понимала.

– Ты подходишь мне, как никто другой, и я хочу тебя так, что чертям в аду жарко.

– Это всего лишь похоть.

– Кто знает?

– Ты не можешь прожить всю жизнь с человеком, к которому испытываешь только вожделение, – упрямо повторяла Клер.

– Ерунда. У нас больше шансов на сохранение брака, чем у тех, кто любит друг друга, но спать предпочитает порознь. Возьми и спроси у Лиз. Ее первый брак был из серии тех, когда людям всюду хорошо вместе, кроме спальни. Но как только ее муж проникся страстью к другой женщине, он ушел из семьи.

– Это ужасно.

– Такова жизнь. Мы друзья. У нас много общего. Клер рассмеялась над этими его словами.

– Ладно, пусть мы не похожи на двух клонов, но зато нам не скучно вместе.

– Не дай Бог тебе познать скуку.

– Если в моей жизни будешь ты, то скука мне не грозит.

– Ты знаешь, я встретила одного мужчину на свадьбе Джозетты.

Бретт нахмурился, и вдруг его перекосило от ярости.

– Кого? Я не помню, чтобы ты там с кем-то знакомилась.

– Да. Встретила. Он был закоренелым холостяком и как от огня бежал от брака. Вначале он поцеловал меня так, что я едва не потеряла рассудок, а потом сообщил, что я не могу рассчитывать на серьезные отношения с ним.

Пусть не сразу, но Бретт понял, о ком говорит Клер.

– Ты знаешь, почему я это сказал.

– Да. Ты любил Елену и никогда не полюбишь другую женщину так, как любил ее. Но почему-то ты решил, что, когда дело касается меня, нас с тобой, это больше не важно.

– Не надо преподносить это так, словно я пренебрежительно к тебе отношусь. Я буду тебе хорошим мужем.

– И хорошим отцом.

– И мои родные так считают. – Во взгляде Бретта было столько тоски, что у Клер сжалось сердце.

Любовь к нему душила ее. Да, сказки не врут – любовь существует. Клер так хотела, чтобы желания Бретта осуществились. Он будет прекрасным отцом и завидным мужем, если не считать того, что он ее не любит.

Да и самой Клер был нужен Бретт. Она не могла отрицать очевидного. Но как быть, если он однажды проснется и возненавидит ее за сделанный когда-то выбор? Что, если она нарожает ему детей, а он захочет уйти? От этой мысли сердце Клер болезненно сжалось.

Отец ушел от них навсегда, невозвратно. Бретт так не поступит. Он не слабак. И Клер не была такой, как ее мать, но любовь к Бретту делала ее гораздо ранимее, чем ей того хотелось. Бретт мог причинить ей боль. Брак с ним мог причинить ей боль. Сильную боль.

Бретт не предлагал ей открытый брак, удобный для обоих партнеров. Нет, он вообще не предлагал ей «брак по расчету». Он сказал, что она нужна ему. И дело было не в забытом кондоме или в сексе, если не считать того, что Бретт хотел, чтобы секс между ними продолжался. Она ему нравилась, он заботливо к ней относился как друг. Он хотел бытье Клер...

Но ее потребность в нем была подобна живому источнику. Однако их брак все разно стал бы неравным. Поэтому... Она будет его любовницей, но возлюбленной – никогда. От любовницы уйти легче, чем от возлюбленной.

Бретт оказался рядом. Он взял ее за плечи. Нежно, но твердо.

– В чем дело, сахарок?

– Ничего нового.

– Так скажи мне, в чем старое дело.

– Не могу.

– Почему?

– Мне будет слишком больно, – честно призналась Клер.

– Ты в этом уверена?

– Да.

– Ты уверена, что это не из-за того, что я – солдат?

– Нет. – Клер кусала губы. – Я восхищаюсь тобой, Бретт, больше, чем ты представляешь. Я... Мне нравится в тебе все. Очень.

– Тогда выходи за меня.

Она медленно покачала головой. Она была вся во власти эмоций.

– Я не могу!

– Почему ты не можешь? – Он повернул ее к себе лицом, выражение его лица было таким трогательно-нежным, что у нее заныло в груди. – Объясни мне, родная. Пожалуйста.

Горячие слезы полились по ее щекам.

– Я люблю тебя, Бретт.

– Тогда будь моей женой.