Дверь открылась.

Графиня замерла.

Кто-то подошел к прикроватному столику. Графиня видела мужские башмаки. Дверь закрылась. Прозвучали другие, более легкие шаги.

– Не надо! – В шепоте прозвучал приказ. – Свет может выдать нас.

Графиня закрыла лицо руками и поморщилась. Кто это? Не собираются же они совокупляться прямо над ней?

– Эта консьержка не дает мне навещать тебя по ночам, понимаешь?

– Мне не составляет труда приходить к тебе.

Матрас прогнулся – кто-то сел на кровать.

– Ты готова?

– Как всегда.

Матрас провис еще больше.

Графиня тоже приготовилась – к худшему.

Элпью поставила кастрюлю с клеем в шкаф – завтра графиня займется их масками.

Ей же ничего так не хотелось, как вернуться в Лондон.

Элпью посмотрела в окно на замок, возвышавшийся по другую сторону главной городской площади. В лунном свете угловые башни отбрасывали длинные тени. Каким, наверное, величественным было это сооружение в прошлом. Могучая крепость и вместе с тем историческое место.

Пьяно покачиваясь, площадь пересекла небольшая компания мужчин. Спотыкаясь о булыжники мостовой, они шикали друг на друга и цеплялись один за другого, чтобы устоять на ногах.

Элпью уже хотела отвернуться и начать раздеваться, когда увидела лорда Уэкленда, бежавшего через парк в сторону города.

Схватив ботинки и плащ, Элпью задула свечу и метнулась вниз по лестнице, преисполненная решимости выяснить, что заставило Уэкленда покинуть замок в столь поздний час. Выйдя на улицу, она плотно прикрыла входную дверь, подложив кусок картона и надеясь, что консьержка не поднимется и не запрет ее.

– Не останавливайся. – Это сказала женщина, вслед за чем последовало шуршание одежды. – Покажи мне свое оружие.

Забившаяся под кровать графиня поморщилась. Какой еще разврат вот-вот начнется над самым ее ухом?

– О! – Женщина ахнула. – Не слишком ли оно велико для меня? Посмотри, как оно топорщится в твоих брюках.

– У меня большой опыт, поверь мне. Никаких трудностей еще ни разу не возникало. – Снова шуршание одежды. – Вот!

Дама опять ахнула.

– Боюсь, после столь затянувшейся стимуляции достижение вершины не приведет, как бы это выразиться, к желаемой нами кульминации.

Графиня почесала нос. Все эти словесные игры! Почему бы им не перейти сразу к делу, а затем поскорее уснуть и дать ей возможность выбраться отсюда.

– А сколько еще к нам присоединится?

Графиня чуть не взвыла. Ей предстоит пережить оргию!

– Я решила, пусть это останется между нами. – Мужчина засмеялся; дышал он с присвистом. – И нашей жертвой, разумеется…

– Вечер пятницы, – прошептал мужчина.

– Вечер пятницы, – эхом отозвалась женщина. – Ты подготовил побег? Я не могу допустить, чтобы нас поймали. Потому что нас наверняка ждет виселица.

– Меня беспокоят эти две женщины. В какой-то момент я испугался, что своим любопытством они все погубят.

– Нам ничто не помешает. Даже две мертвые ведьмы.

– Мертвые?

– Если понадобится. – Снова шуршание одежды. – Для дела.

Звук поцелуя.

– Виселицы не будет, обещаешь? И костра тоже? Я слишком молода, чтобы умереть.

– И слишком красива.

– Я люблю тебя.

– А я – тебя. – Новый поцелуй. – Я, пожалуй, пойду, пока меня не хватились.

– А я должен вернуться к великому проекту. – Мужчина снова засмеялся. – Какими дураками мы их выставим.

Они встали и долго целовались, а графиня между тем пыталась разглядеть их обувь, но почти полная темнота позволила разобрать только, что у мужских туфель красные каблуки, а женские сшиты из атласа.

Графиня наблюдала, как обе пары ног на цыпочках подошли к двери и покинули комнату.

Леди Анастасия успокоилась и перевела дух, не двигаясь в своем убежище.

О каких присоединившихся они говорили, о каких жертвах и проектах, за которые грозит виселица? И о двух мертвых ведьмах. Кто бы это мог быть? Конечно, не Аурелия и Изабелла, поскольку мужчина говорил об этом как о будущем событии, а не прошедшем. Перекрестившись, графиня ударилась локтем о каркас кровати. Она боялась двинуться, поэтому повернулась на бок.

Часы пробили полночь.

Графиня лежала среди хлопьев пыли и размышляла, пока не заснула.

Прячась за каждым углом, Элпью следила за Уэклендом. Стараясь держаться в тени, укрываясь в аллеях и дверных нишах, она кралась за ним, пока он не дошел до цели своего путешествия.

Уэкленд стоял перед грязным старым домом на окраине города. Опустив голову, Элпью прошла мимо Уэкленда и остановилась за ближайшим углом, откуда могла подслушать.

Должно быть, это тюрьма; она заметила зарешеченное окно, и именно с узником в этом окне горячо переговаривался Уэкленд.

До Элпью доносились лишь отдельные фразы.

– Почему ты не сказала, что она здесь? – дышал Уэкленд со свистом. – Я думал, мы похоронили ее.

– Я тоже так думала. Даже дважды. Как это могла быть она? – Голос Прюд дрожал. – Все казалось так легко. Все словно подали нам на блюде. – Леди Прюд осеклась. – О Господи, я не это имела ввиду… не в буквальном смысле, но… я не сомневалась, что это она. Снова мертва.

– Следовало убедиться. Ты имела средства…

– Ты тоже.

– Это ты заставила меня…

– Не верится, что ты по-прежнему обвиняешь в этом меня. – Леди Прюд всхлипнула. – Ты мог не делать всего, о чем я просила тебя. В конце концов, она твоя. Ко мне не имела никакого отношения…

По главной улице проскакал всадник, и слова потонули в стуке копыт. Элпью затаила дыхание, пытаясь расслышать хоть что-то сквозь шум. Всадник свернул за угол.

– Если б это была она, то все уже кончилось бы, – поспешно произнесла Прюд; таким тоном она никогда раньше не говорила. – Что нам делать?

Бормотание.

Элпью показалось, что леди Прюд плачет.

– …сообщила, кто я? – Голос Уэкленда тоже задрожал.

– Нет! – В голосе Прюд зазвенел металл. – Но она написала, что ее отец был слугой…

– А кто была женщина… об этом ты тоже ей не сказала?

– Только намеками, – плакала Прюд. – И посмотри, что из этого вышло. Ты все взвалил на меня.

– Я забрал бумаги из комнаты шотландки. Я был уверен, что она разоблачила нас…

– Куда ты их спрятал?

– Они сгорели в кухонном очаге.