litbaza книги онлайнИсторическая прозаДа не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 190
Перейти на страницу:

Итак, в Крым уехал машиной, чтобы посмотреть поля южных областей. Был в Днепропетровской, Запорожской, Херсонской и частично в Крымской областях, смотрел посевы, обработку полей. Очень тревожит все. Стоит сильная засуха, суховеи, относительная влажность очень низкая.

Я очень устал, в прошлом году не пользовался отпуском, а работа выматывает основательно. Хорошо, что Хрущев разрешил мне отпуск. С семьей обосновался на даче № 5 «Чаир». Очень доволен, что со мной внук Петя, очень общительный и забавный мальчик. Прошло пять-шесть дней отпуска, начал отходить от нервного напряжения и физической усталости. Жизнь начала приобретать несколько спокойный характер. Хотя ежедневно звонки из Киева и Москвы не давали покоя. Но, если на тебе большое дело, от него нет нигде покоя, да и напрасно его искать. Жизнь наша построена так, что в своих мыслях сам выходишь на задание самому себе и окружающим тебя. Но все же относительно спокойный ритм жизни налаживался.

3 июля мне сообщили товарищи, которые меня обслуживали, что ко мне на дачу собирается приехать Л. И. Брежнев.

Откровенно говоря, меня это несколько озадачило. С Брежневым я не так был близок, чтобы он просто так приехал, без особой надобности. Я мог ожидать приезда ко мне Н. В. Подгорного, который в это время отдыхал в Крыму, на даче в Мухолатке. Ибо я не один раз бывал у него дома и на даче, да и он не «обходил» меня своим присутствием, посещениями и самыми задушевными разговорами. Но факт есть факт, а гость — «священная особа», я распорядился, чтобы достойно приняли и встретили гостя.

Часа через два появился на даче Брежнев. Я достойно и любезно его встретил. Сели на скамейку, ведем ничего не значащий разговор о погоде, воде, купанье. В это время к нам подошел внук Петя. Брежнев к нему обратился: «Мальчик, как тебя зовут?» Петя ответил. «А как тебя зовут?» — обратился он к Брежневу, тот ответил. Петя подумал немного и сказал: «А, знаю, ты дядя Леня из кинобудки». Такой ответ меня озадачил, и Брежнев несколько был смущен, а я почему-то чувствовал какую-то виновность в «нетактичном» заключении внука. Секретарь ЦК КПСС — и вдруг похож на «дядю Леню из кинобудки»! Оказалось, что на дачу приезжал киномеханик, тоже «дядя Леня». В общем, «недоразумение» было выяснено, и Брежнев после этого долго в разговорах и рассказах вспоминал свою встречу с моим внуком Петей и передавал ему приветы. Бывало, говорил мне: «Передай, Петро, привет Пете от дяди Лени из кинобудки», — это была всегда шутка.

Брежнев предложил мне пройтись и поговорить, чтобы никто нам не мог мешать. Я предложил пройтись на пирс выкупаться и там в беседке спокойно поговорить. Предложение было принято, но о чем будет идти разговор, я понятия не имел. Брежнев начал расспрашивать меня, как мне работается, много ли трудностей, как поддерживают меня члены ЦК КПУ и в целом партийный актив? Я ответил, что объем работы огромный, работаю на этой работе сравнительно немного, и, естественно, есть трудности, недочеты, недоработки и даже возможны упущения. Что касается поддержки членов ЦК и партийного актива, то я чувствую, что имеется определенный деловой контакт и хорошая поддержка. Жаловаться нельзя, надо больше контактировать, прислушиваться, принципиально относиться к решению вопросов, тогда меньше останется времени рассуждать, кто и как к кому относится. Такой мой ответ, я почувствовал, насторожил Брежнева, и он разговор повернул по другому руслу — о работе промышленности и сельского хозяйства. Через некоторое время он якобы между прочим, невзначай задал мне вопрос: «А как к тебе относится Н. С. Хрущев?» Я ответил, что, сколько с ним ни встречался, всегда вел разговор откровенно, он всегда выслушивал, давал советы. Если с чем не соглашался, то он спокойно растолковывал мою ошибку, доказывал свою правоту. В заключение я сказал, что мне кажется, что Н. С. Хрущев ко мне относится спокойно, как руководитель к младшему. С его стороны я никогда в свой адрес не слыхал ни окрика, ни грубого обращения. При этом Брежнев как-то не совсем внятно проронил слова: «Это он в глаза, а за глаза может другое говорить и говорит».

Я как-то немного растерялся, подумал, может быть, Брежнев кое-что знает об «истинных» отношениях ко мне Н. С. Хрущева. Но тут же ему ответил, что Хрущев занимает такое положение, что ему нет надобности говорить одно в глаза, а другое за глаза. Да и вообще, у него такая ответственность и нагрузка, что мы должны его понимать, если он даже кое-что скажет резкое. Но он не злопамятный по своей натуре, добрый и отзывчивый человек. Брежнев при этом сказал, что я мало о нем знаю, замкнулся здесь в своей «провинции» и ничего не вижу и не чувствую. Я ответил, что кому положено, тот то и делает. «Это так, — ответил он, — но надо немного шире смотреть на происходящее. Все, что происходит в партии, стране, в хозяйстве исходит от вас, членов Президиума ЦК, решений правительства. И мы видим, что вы все единодушны в принимаемых решениях и все поддерживаете предложения Хрущева и первыми аплодируете ему. Мы с «мест» тоже все «вторим». Далеко не все так, как внешне кажется. Нам с Хрущевым трудно работается. Об этом я и приехал с тобой, Петро, поговорить откровенно, но об этом никто не должен знать».

Время подошло к обеду, я пригласил Брежнева пообедать в кругу моей семьи. Приглашение было принято, и мы провели приятно время. Подвыпивши, Брежнев начал декламировать какие-то старые, затасканные стихи. Взгромоздившись на стул, стоя, он «упивался» своей речью. За обедом несколько раз порывался апеллировать к моей супруге Ирине, что я его, Брежнева, не понимаю. Каждый раз я старался приглушить этот разговор репликой, что, мол, еще поговорим.

В это время мой сын Борис был в служебной командировке в Африке, невестка Леля была с нами, и вот в разговоре Брежнев хвастливо и самонадеянно заявил, что, мол, «если хочешь, Леля, то я могу тебе устроить поездку к мужу. Тебе это ничего не будет стоить». Все это говорилось под «парами». Обед продолжался долго. И мы снова вышли на улицу с Брежневым, когда уже солнце спряталось и начало темнеть.

Возобновился снова разговор, но уже более оживленный по понятной причине. Брежнев сказал тогда мне: «Ты, Петро, должен нам помочь, поддержать нас!» Я ответил: «Не знаю, в чем вас и кого поддерживать? Расскажите, в чем суть постановки вопроса? Тогда, может быть, можно что-то сказать».

Брежнев снова сказал, что я ничего не знаю, но так работать, как мы, мол, работаем, невозможно. «Н. С. Хрущев с нами не считается, грубит, дает нам прозвища и приклеивает разные ярлыки, самостоятельно принимает решения. Он недавно заявил, что руководство наше старое и его надо омолодить. Он подбирает «ключи», чтобы нас всех разогнать». Тут я ему сказал: «Не знаю о прозвищах, ярлыках и как там у вас принимаются решения, но я сам из уст Хрущева слышал, что действительно в Президиуме ЦК собрались старики и надо бы состав значительно омолодить». При этом, обращаясь ко мне, Брежнев сказал: «Я думаю, что в центральные руководящие органы надо брать людей в возрасте самое большее 45–50 лет. А на нацкомпартии, обкомы и крайкомы и того моложе. А вы как думаете?» — обратился он ко мне. Я ответил, что с ним Никита Сергеевич согласен, но со счетов опыт старших товарищей сбрасывать нельзя. Он полушутя обратился ко мне: «А вам сколько лет?» Я ответил, что пошел уже пятьдесят пятый год, он шутя сказал, что я тоже уже «старик». Я продолжал, что Хрущев беспокоится об омоложении руководящего ядра — это хорошо, должна быть преемственность.

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 ... 190
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?