– Я нашел эту леди, когда на нее набросилась назойливая миссис Дигби, и она сказала, что хочет поговорить с тобой. Я не обыскивал ее на предмет оружия.

– Мы здесь никого не обыскиваем на предмет оружия. Было бы несправедливо выделять кого-то одного, и я уверен, что никто не попытается убить меня, по крайней мере в течение года. – Он слегка поклонился. – Мэм?

Петра не могла говорить. Его взгляд заворожил ее.

– Возможно, вы хотели посетить дом? – спросил он, жестом приглашая ее войти. – У меня есть множество предметов, которые могли бы вас заинтересовать.

– Бей, – с беспокойством произнесла леди Брайт. Маркиз слегка улыбнулся:

– Я вас пугаю? Я вовсе не имел в виду ничего плохого, моя дорогая, но, если хотите, леди Брайт может сопровождать нас. Forse dovremmo andare in un luogo un po' piu appartato per discuterne.

От итальянского у Петры перехватило дыхание. Он сказал, что им следует поговорить наедине, но это показывало, что он знает или по меньшей мере подозревает, кто она такая. Она не могла разгадать его чувства, но не видела ни гнева, ни страха, и это была встреча, к которой она так стремилась, поэтому, когда он протянул руку, она вложила в нее свою и позволила ему вести себя.

Робин оделся роскошно, Тереза Корнелис ценила такие вещи, а носильщики принесли его прямо в богато украшенный холл, поэтому никто не мог увидеть его в столь пышном наряде в это время дня. Робин выбрался из портшеза и огляделся. Он много раз бывал в Карлайл-Хаусе на приемах, но сейчас это место казалось странным, пустое и с гулким эхом, как в театре.

Тереза Корнелис спорхнула по лестнице, чтобы приветствовать его, одетая как герцогиня и с такой же величественностью, но ее глаза были проницательны, как у ястреба. Если Петра нашла убежище здесь, Робин постарается как можно скорее забрать ее отсюда. Он прошел вслед за женщиной в приемную и отказался от предложенного угощения, задав вопрос, ответ на который его больше всего интересовал.

– Петра д'Аверио, милорд? – переспросила она, накрашенные брови взметнулись вверх. Ее итальянский акцент был сильнее, чем у Петры. – Я не видела ее с тех пор, как она была ребенком.

– Но вы знаете ее?

Она пожала плечами и развела руками, точь-в-точь как Петра.

– Разве можно не знать дочь своей покровительницы? Я видела ее играющей в куклы. Очаровательное дитя. Темноволосая. – Она лукаво добавила: – Ни граф, ни ее мать не были такими темными.

Робин остолбенел. Эта женщина подтвердила историю Петры. Она была контессина Петра д'Аверио, и он с благоговейным трепетом думал о ее отваге и силе духа, когда она оказалась выброшена в жестокий мир.

– Насколько мне известно, вы хорошо знали ее мать, – сказал Робин.

Она снова пожала плечами:

– Она хотела улучшить свой голос и была достаточно добра, чтобы нанять меня, а потом между нами установились теплые отношения. Мы были почти ровесницы.

– Сожалею, мадам, но вынужден сообщить вам, что она недавно скончалась.

– А-а. – Она изменилась в лице и сказала: – Все это было очень давно, и я не видела ее больше десяти лет.

– Вы переписывались?

– Время от времени. Мне некогда, милорд. У меня полно дел.

Несмотря на популярность ее развлечений и высокие цены, которые она назначала, она постоянно балансировала на грани банкротства.

– Контессина на самом деле не была дочерью ее мужа, – сказал Робин.

– С чего вы взяли?

– Вы намекали на это, мадам, а ее брат подтвердил это теперь, когда его мать мертва.

Тереза Корнелис поморщилась, но промолчала.

– Контесса говорила вам, кто отец Петры?

– Почему это заботит вас, лорд Хантерсдаун?

– У меня есть на то причины.

Он почти видел, как она высчитывает свои выгоды и потери.

– Амалия никогда не упоминала его имени, говорила только, что он англичанин и молод. Ну и конечно же, верх совершенства. Она безрассудно влюбилась, милорд, печальная напасть молодых. Ей повезло, что все не закончилось несчастьем.

Похоже, в этих словах была некая нежность, поэтому Робин решил приоткрыть ей правду.

– Это все еще может повредить Петре. Сейчас, когда мать контессины умерла, а брат опозорил ее, она сбежала в Англию. Я надеялся, что она связалась с вами.

– Со мной? Конечно, я бы с радостью приняла дочь моей давней подруги, если бы она приехала ко мне, но… но это экстраординарно.

Робин понял, что Петры здесь нет, и встал.

– Если она появится у вас, мадам, я был бы благодарен, если бы вы известили меня об этом.

Она тоже встала, внимательно глядя на него.

– Простите меня, милорд Хантерсдаун, но какое вы имеете отношение к малышке Петре?

– Я встретил ее во Франции и оказал ей небольшую услугу. Меня тревожило отсутствие у нее четких планов, и я надеялся услышать о ней хорошие новости.

– Она обещала стать очень красивой женщиной, – заметила Тереза.

– И она выполнила это обещание, но я не желаю ей зла, мадам.

– Молодые джентльмены вроде вас, милорд, бесчестят женщин, не видя в этом никакого зла.

– Госпожа Корнелис, вы же не хотите сделать меня своим врагом.

Ее щеки покраснели под слоем румян, но она сказала:

– Вы женитесь на ней?

– Это вас не касается.

– Поскольку я должна заменить ей мать, очень даже касается.

Возможно, у этой женщины все-таки добрые намерения.

– Я рад, что вы станете ее другом, мадам. Если она появится у вас, вы пришлете мне весточку?

Леди до мозга костей, она ответила:

– Это, милорд, будет зависеть от нее.

Робин стиснул зубы.

– Я буду щедр к любому, кто сообщит мне о ее местонахождении.

В глазах Терезы Корнелис вспыхнула алчность, но она погасила ее и проводила Робина до его портшеза. Когда один из его слуг открыл дверцу, она сказала:

– Я видела объявления о человеке по имени Варци.

Робин замер.

– Да?

– Он приходил сюда. Он, видимо, тоже думал, что Петра может искать убежища у меня.

– Вы дали ему такой же ответ?

– Это правда, милорд.

Робин уселся в портшез, и его вынесли на улицу. История Петры была правдой, и Варци был в Лондоне, разыскивая ее. Он должен поймать этого человека, но объявления не принесли никакой пользы. Он вернулся домой и пошел в свой кабинет, чтобы составить новый план.